Правила эксплуатации, или Как вернуться домой. Книга 3 - стр. 8

Очередь слегка зашумела уже привычным «человечка… живая…», однако готовности сжалиться не заметила. Да, порядочных демонов уже день со днем не встретишь! Одни порядочные… парнокопытные! Особенно синекожий, которого не проняли ни мой жалостливый вид, ни моя принадлежность к людям, причем живым, что во Мраке, как я поняла, не водится.

Ну, ничего, не хотим быть сердобольными и благородными, так сделаем нервными и дергающимися!

– Вот еще! То, что ты, диваха, живая, чести тебе не делает. Жди очереди, и до тебя черед дойдет. Уж поди не помрешь прежде времени от старости.

Володька вновь напрягся и сделал едва заметный шаг вперед, но я вышла вперед, все еще выдержав вид сиротки, и молвила:

– Все-то ты верно молвишь, господин, и точно отметил – человечка я, живая… и тут со мной, как со всякой живностью беда нечаянно случилась… – нарочито смутилась я. – Нутро мое бушует, кровушку исторгает, готовится к новому циклу, дабы ребеночка зачать... Стыдно признаться, но терпежу нету…

– Ребенка заделать? – не понял синекожий и посмотрел на моего сопровождающего в надежде, что тот ему растолкует. Володька пояснять не торопился, с интересом следя за моей мыслью и спектаклем, который я разыгрывала.

– Не без этого, но то ждет, – не стала я отрицать, а затем плотоядно улыбнулась, оценивающе посмотрев на всю очередь. – Прежде я залью всю эту великолепную залу кровушкой своей дурной. А на закономерный вопрос вашего начальства, кто тут устроил кровавую баню у приемного зала Оракула, я укажу на вас. Тех, кто допустил такое непотребство, удерживая в дверях живую человечку, чей организм очень хочет продолжения рода и ведет всяческую подготовку, – кокетливо улыбнулась я, все еще сомневающемуся синекожему. – Кстати, я не упоминала, что в этот период человеческие женщины еще очень мнительные и слегка говорливые не в меру? Вот сейчас меня сильно мучит вопрос, не толстая ли я? – повернулась я к изумленному демону боком, а затем замахала на свое лицо ладошками и плаксиво, словно пыталась сдержать слезы, дрожащим голосом воскликнула: – Молчишь? Молчишь! Я толстая!!! Все слышали? Он меня толстой назвал, хамло! Ну вот, сейчас расплачусь, – предупредила я, морща лицо, словно проглотила настойку из чеснока и хрена и обмахивая лицо ладошками. – Ты! – резко указала я на второго в очереди, но от моего внимания вздрогнувшего. – Не видите, человеку плохо? Девушка в беде и толстая!

– Так, а чем помочь? – растерялся тот.

– Несите сладенького!!! – рявкнула я так, что некто из очереди дернулся и едва не выронил уже знакомый мне шарик энергии, с которой игрался, словно с игрушкой. – Рожать сейчас буду…– вдруг решила я, постучав себя по подбородку.