Правдивые истории двух вечеров - стр. 25
– Особенно, если увлекаешься женщинами, а не государственными делами, – как бы разговаривая сам с собой, пробормотал граф Орлов-Денисов.
Граф Лунин сделал вид, что не расслышал грубых слов, адресованных, безусловно, ему. Он слегка улыбнулся графине и, взяв себя в руки, уже более дружелюбно обратился к Николаю Васильевичу:
– Сударь, вы несправедливы ко мне. Ну да, впрочем, так было всегда, – натянуто улыбнулся он. – Но все же – о чем идет речь?
– Милостивый государь, вам ни о чем не говорит имя Якова Коковина?
– Если не ошибаюсь, то именно его работу не далее как вчера я видел в Эрмитаже. Это великолепное произведение искусства из созданных когда-либо человеком. Его масштаб и в то же время изящество линий бесконечно поражают глаз. Но я слышал, что мастер только начал делать эту вазу, а закончена она была его учеником?
– Милостивый государь, вы прекрасно осведомлены в данном вопросе. Действительно, рисунок, подбор материала, из которого сделана сия величественная ваза, поразившая ваше воображение, и начальные работы были сделаны самим Яковым Коковиным. К сожалению, из-за скандала, который на многие годы очернил доброе имя уральского мастера, Якову Васильевичу так и не суждено было завершить начатое.
– На какой же скандал вы все время намекаете, дорогой граф? – осведомился Сергей Александрович Акусин. – Не могли бы вы познакомить нас с сим фактом поближе? Я знаю, что пустая болтовня не сильно вас интересует, но тем не менее…
– О да, – прощебетало юное создание, – мы просим вас, s’il vous plaît!
– Я согласен с обществом, – раскатистый бас князя наполнил гостиную. – Нам будет очень интересно послушать ваш рассказ.
– D’autant plus que47 вы не часто балуете нас своим вниманием, сударь, – как бы между прочим проговорил граф Лунин, награждая Николая Васильевича вызывающим взглядом.
Слепая ярость зажглась в глазах графа Орлова-Денисова, исказив до неузнаваемости его в общем все еще не лишенное привлекательности лицо. Но вовремя брошенный умоляющий взгляд Натальи Андреевны положил конец приступу негодования. Граф откашлялся и начал свой рассказ, услышанный им из первых уст:
– Милостивые государи, – начал он слегка развязно, – прежде чем я начну рассказывать о громком скандале (а многие из присутствующих могут и не знать о нем по причине давности лет), я хочу заявить, что являюсь лишь тем человеком, которому посчастливилось услышать его от лица, находившегося в центре событий. Вы должны знать, что он рассказывал мне обо всем, опираясь на свое субъективное суждение. А там уж вам решать: верить или нет. Что касается меня, то, признаться, я склонен поддержать рассказчика, хотя его точка зрения может бросить тень на весьма и весьма уважаемых и достойных сынов Отечества.