Правда о Мелоди Браун - стр. 13

Красное светящееся табло ее радиобудильника перескочило с 9:50 на 9:51, и Мелоди почти мгновенно провалилась в глубокий сон.

Когда Мелоди Браун было три года, ее звали Мелоди Рибблздейл, и жила она в большом красном доме в самой глубине Лондона. Так, по крайней мере, воспринимало это ее собственное, трехлетнее сознание. Жила она, в действительности, в углу второго этажа большущего красного особняка, что неказисто растопырился близ оживленной автомобильной развязки в боро Ламбет, на юге Лондона.

Чтобы пробраться в свой уголок этого большого красного здания, Мелоди и ее родителям приходилось подниматься на два пролета по холодной, попахивающей хлоркой лестнице или же втискиваться в крохотный лифт с раздвигающимися вручную дверями, которые почти что невозможно было открыть – даже отцу Мелоди с его большими и сильными волосатыми руками.

В квартире у них было светло и легко дышалось, даже притом что их огромные подъемные окна выходили на творящийся внизу автомобильный хаос. А когда Мелоди забиралась на спинку дивана в гостиной и поднималась на цыпочки, то могла даже видеть из окна кусочек Темзы.

Спала она в маленькой, отделанной в желтый цвет спальне с голубыми занавесками и с заводным мобилем, на котором висели деревянные бабочки, и каждое утро мама надежно пристегивала ее к багажнику своего велосипеда и отвозила в один из домов на аллее Валнуттри-Уолк, где за Мелоди присматривала пожилая леди по имени Пэм, пока мать работала. К пяти часам мама обычно возвращалась, пропахшая кофе и сигаретным дымом, и забирала девочку домой. Иногда по пути они заглядывали в небольшой магазинчик на углу их улицы, чтобы купить пинту молока или ветчину.

Мама Мелоди работала менеджером по маркетингу в компании, связанной с современным танцем, а папа – установщиком печатных форм в типографии. Оба они трудились в обычные рабочие дни. Никто из них нигде особо не разъезжал, не путешествовал. Жизнь у них была тихой и совершенно предсказуемой, и Мелоди всегда, в любой день знала, чего ей следует ожидать. Ей вполне нравилось такое существование – этакое легкое покачивание на поверхности в теплых живительных водах привычных будней. Иногда родители устраивали в их просторной ламбетской квартире вечеринки. Начинались эти праздники обычно вскоре после полудня, в пору ланча, и заканчивались уже завтраком следующего дня. Папа Мелоди играл на пианино, а мама большим пластмассовым черпаком разливала всем малинового цвета пунш. Гости дружно толпились на пожарном выходе за кухней, куря трубки и сигареты, а утром Мелоди, просыпаясь, обнаруживала у себя в комнате чужих детей, уложенных спать на полу. Но она ничуть этому не возражала. Это было в порядке вещей. Это были ее жизнь, ее семья, ее привычный мир.