Правда на крови. Криминальная драма - стр. 5
И все-таки единственным настоящим другом, появившимся у Ильи в институте, была девушка. Правда, внешне Рита напоминала скорее юношу: угловатая фигура, несуразно длинные руки и ноги, слишком прямые и резкие черты лица. Но за этим неказистым фасадом скрывалась добрая, мягкая и умная женщина, с которой любой мужчина мог бы быть счастлив всю жизнь, если бы…
Да что там говорить, женщины, безусловно, умнее мужчин: ни одна из них не выходит замуж только потому, что у ее избранника – красивые ноги и ничего больше. Мужчин же, которые женятся по этой «уважительной» причине – пруд пруди и еще останется, причем впоследствии все они искренне недоумевают, почему Господь наказал их такой стервой, мотовкой, безмозглой курицей (ненужное зачеркнуть).
Илья привык проводить в обществе Риты самые приятные часы своей жизни, не считая, конечно, тех, которые посвящал учебе и работе. В ее крохотной однокомнатной квартире он чувствовал себя как дома, хотя и не знал этого чувства в принципе и от рождения. Отдыхал от скученности и шума «общаги», слушал музыку, благо кассет с записью классики у его подруги было предостаточно – единственная роскошь, которую она себе позволяла.
Родители Риты, отработав преподавателями в средней школе всю свою трудовую жизнь, приняли по выходе на заслуженный отдых решение, тогда казавшееся экстравагантным, но на самом деле – единственно правильное: переехали в деревню, в оставшуюся от бабушки с дедушкой хату. Привели ее в порядок и принялись хозяйничать – обстоятельно, по науке и, что называется, «без дураков». Фермеры не фермеры, а то, что раньше называлось «крепкие хозяева». Рита периодически получала от них вкусные посылки и немедленно приглашала Илью:
– Приходи, плюшками побалуемся.
Поесть Илья любил не меньше, чем любой нормальный мужчина. Но тянуло его к Рите совсем по другой причине: там была возможность всласть поговорить на любую тему. Они могли разговаривать часами – и при этом не надоедали друг другу. Только Рита могла сказать Илье в глаза то, о чем большинство предпочитало шептаться за его спиной:
– Илюша, ты также приятен и удобен, как деревянная скамейка в электричке. Нельзя возводить правду в абсолют. Об твои принципы люди в кровь обдираются, ты уж не взыщи. А о слезах вообще не говорю – их вокруг тебя пролито немерено. Уймись, а? Будь проще…
– Врать прикажешь? – огрызался Илья. – Не собираюсь, не уговаривай! Ты же общаешься со мной – и ничего, не плачешь и не обдираешься.
– Дурачок, – печально усмехнулась в очередной раз Рита, – и я обдираюсь, если забуду, с кем имею дело. Просто принимаю тебя таким, каков ты есть, но ведь это – ой как нелегко. Ладно, мы с тобой друзья, но ведь у тебя в жизни еще кто-то должен быть помимо меня. А ты всех распугиваешь. От меня шарахаются потому, что я – уродка, от тебя – потому что ты, извини, моральный урод какой-то.