Правда или забвение - стр. 23
Чайник закипел. Эрна вытерла слезы, которые большими каплями стекали по ее щекам, и подошла к кухне. Она взяла среднюю белую чашку с блюдцем, насыпала две ложки кофе, залив сухую смесь водой. Хотела было уже нести напиток, но вовремя вспомнила про сахар. Девушка открыла сахарницу, добавила три ложки и энергично перемешала. Облизав ложку – она почему-то всегда так делала, – бросила ее в раковину и пошла относить кофе.
Томас держал осанку. Когда Эрна подошла к мужчине и поставила кружку на прикроватную тумбочку, он оглядел ее вновь, и на этот раз девушка заметила его взгляд, от которого почувствовала легкую неловкость. Темно-зеленое платье красиво подчеркивало талию, а когда девушка слегка нагнулась, ткань плотнее прилегла к телу, сексуально подчеркивая ягодицы. Девушка заметила, как мужчина торопливо отвел искрящийся взгляд в сторону и поглядел на Каспара, периодически постанывающего.
– А чем вы занимаетесь? – поинтересовался Томас, когда Эрна отошла от тумбочки и встала лицом к нему.
Он потянулся за кружкой кофе и, сделав несколько глотков, поставил ее на блюдце.
– Я работала в пансионате для больных Альцгеймером, но в данный момент по понятным причинам уволилась. Я не могу оставить отца одного на целый день.
– Понимаю…
– Я говорил ей, что со мной… не нужно нянчиться, – с закрытыми глазами проговорил Каспар. – Но она… меня не слушается.
– Но я не могу тебя бросить…
– Я бы тоже ушел с работы, если бы… ну… с моей мамой случилось что-то подобное, – сказал Томас.
В комнате повисло минутное молчание. Эрна обошла Томаса и осторожно села на край кровати, стараясь не зацепить отца.
– А как давно вы работаете… вернее, работали с моим отцом? – поинтересовалась девушка.
– Хм… Два года? – Мужчина вопросительно смотрел на Каспара.
– Да… около двух лет, – тихо ответил отец.
– Вы, получается, тоже торговый представитель?
– Да, все правильно. Пусть мы не так часто виделись с Каспаром – у нас районы разные, – однако бывали дни, когда собирались после работы в какой-нибудь ближайшей пивной.
– Эх… я бы сейчас… не отказался от глоточка пива, – сказал Каспар.
Его голова была направлена в потолок, а глаза закрыты. Он вспомнил шумные вечера с большой кружкой холодного пенистого пива под соленые фисташки и сглотнул слюну. Приоткрыв глаза, он заметил, что не видит своего левого плеча, и лишь повернув голову, смог рассмотреть его. Из-за рака отец девушки плохо видел левым глазом, а теперь и вовсе на него ослеп, но говорить об этом дочери не стал. Он знал, что Эрна питала надежды, и не хотел рушить ее иллюзий. Узнай она сейчас, что ее отец не видит на один глаз, – не спала бы всю ночь. Дежурила бы возле него, а когда бы он разозлился и выгнал из комнаты, все равно стояла бы под дверью и прислушивалась к его стонам. Он не хотел быть обузой для дочери. Как бы горько это ни звучало, но Каспар желал себе скорой смерти, чтобы не чувствовать эту адскую боль, которая поселилась в каждой клеточке его немощного тела. Желал быстрее уйти, чтобы дочь как можно скорее пережила утрату. Боль со временем утихнет. Каспар был в этом уверен.