Практика на Лысой горе - стр. 13
Кряхтя и охая, библиотекарь приблизился к своему столу и нацепил очки.
— Демонстрировать будете? — важно поинтересовался он, слюнявя палец и открывая огромный журнал.
— Да-да, — ответил я, пытаясь осторожно положить брошюру назад.
— Берите, — неожиданно сказал он, и я озадаченно обернулся.
— Что?
— Книжицу, что назад пытаетесь пристроить, — пояснил библиотекарь, склонив голову и что-то записывая. — Может, не лучший материал, но лишним не будет. Постойте тут, я сейчас.
Он шустро нырнул куда-то между шкафами. Пока я пытался сообразить куда именно, библиотекарь вернулся и всучил мне в руки толстенный том в кожаной обложке.
— Вот это самое оно. Распишитесь мне осё[1]. А то книг понабирают, а потом бегай за ними.
Я молча поставил подпись, зная, что спорить нет смысла. Кому какая разница, что человек я приличный и всегда возвращаю то, что не мое?
— Вот и славно, — пробубнил он, усаживаясь за журнал и начиная листать страницы.
Я еще раз посмотрел на темное местечко между шкафами и все же не выдержал, любопытство победило.
— Скажите, а куда это вы исчезали?
Он крякнул и посмотрел на меня поверх очков. Взгляд внезапно оказался удивительно цепким и пронзительным.
— Заметил, — хмыкнул. — Ишь какой. Внимательный.
Я чуть пожал плечами, мол, что есть, то есть.
— Так куда?
— Туда, — невозмутимо ответил он. — Не все книги можно видеть студентам. Поэтому, как только управитесь, — назад сразу.
Заверив, что все понял, я покинул библиотеку. Чудом успел заскочить к себе, чтобы оставить книги — не хватало еще, чтобы Вий-Совяцкий начал умничать по поводу моей методики. Меньше знает — крепче спит.
В общежитии было тихо, многие преподаватели еще вели пары. Впрочем, к Вий-Совяцкому я прилетел, едва не опоздав. Звонок раздался именно тогда, когда моя рука легла на ручку ректорской двери. На мгновение к горлу подкатил комок. Сглотнув, нахмурился и отогнал панику. Нечего тут, а если заставит собрать вещи… Нет, не буду об этом думать.
— Разрешите?
— Заходите, Чугайстрин, — донесся низкий голос.
Вий-Совяцкий стоял возле окна и поливал кактус. Кактус выглядел крайне печально: почерневший, с загнутыми колючками и бледно-желтым подвявшим цветком. Когда Вий-Совяцкий подходил ближе, казалось, кактус настораживался. Впрочем, было от чего.
Выгоревшая голубая лейка в виде рыбки со стуком опустилась на подоконник.
— Рассказывайте, Андрей Григорьевич.
Я настороженно посмотрел на него. Терпеть не могу такую постановку вопроса. Успеваешь вспомнить все, где напортачил и где только собрался. Неужто будет вычитывать за самоуправство с любовным заклятием?