Практическая инкубология - стр. 3

— Так что случилось? — повторил Ренг.

— Работу ищу, — брякнула я.

Черные брови мужчины приподнялись.

— Работу? — переспросил он.

— Да. Хотела подзаработать в отпуске, переводами заняться, работой с текстами. Есть у вас что?

— Нет.

— Так и думала. Но попытка не пытка, верно? — сказала я и, поднявшись, добавила: — Спасибо, что уделил мне время.

— Постой, — поднялся и он. — Ты правда работу ищешь?

— Не работу, а подработку, чтобы в отпуске скучно не было. — Я поглядела на наручные часы и, сделав вид, что опаздываю, проговорила быстро: — Мне пора, у меня еще встреча назначена. Неприятно было увидеться, Ренг. Надеюсь, кто-нибудь выпихнет тебя с этого места, и ты сопьешься.

Мужчина понимающе улыбнулся:

— Злопамятность – плохая черта. И вообще, я ничего такого тебе не делал.

— Действительно. Подумаешь, чуть до самоубийства не довел…

— Наглый наклеп. Не я тебе ту записку подложил.

— Наглый наклеп – это твой метод, — возразила я и, еще раз демонстративно посмотрев на часы, сказала: — Мне пора.

С этими словами я пошла к двери; краем глаза я заметила, как насмешливо смотрит на меня инквизитор. Спустя столько лет ничего не изменилось: я все так же трусливо от него сбегаю…

Сказав быстрое «до свидания» секретарше, я покинула приемную демонолога Германа Ренга в надежде, что это была последняя неприятность на сегодняшний день.

Решение дойти до дома пешком явно было ошибочным. Я держалась тени, но это спасало только от солнца, щедро расточавшего тепло и свет, духота же сводила с ума и в тени. Со стороны набережной доносились мотивы летних песенок, а также возбужденные голоса детей, дорвавшихся до моря, и голоса взрослых; надрывались цикады.

Я потерла уши, страдающие от южного шума, и приняла мужественное решение свернуть на улочку, по которой можно пройти только по солнцепеку – зато там тише. Пройдя по ней немного, я перевела дыхание, посидев на лавке у чьего-то жилища, и, поднявшись, продолжила двигаться к цели. Спустя сто миллионов лет, наконец, показался неказистый домик, притаившийся в благословенной тени.

— Ведьма! — раздалось вдруг.

Я обернулась. У забора на соседнем участке стоял дряхлый субъект, одетый так, словно нынче промозглая погода. Субъект поднял руку и, погрозив мне, повторил:

— Ведьма!

Хлопнула дверь. Я повернула голову на звук и увидела на крыльце дома, в котором сняла комнату, его хозяйку, рини Вильгельмину Кауц.

— Дядя Гвидо, ну зачем вы так? — укоризненно протянула она. — Это моя новая жиличка, рини Блекуа.

— Ведьмы! — упрямо произнес старичок и сплюнул в нашу сторону, и не абы как, а чтобы плевок непременно попал на соседний участок.