Позывной Леон 2 - стр. 14

В углу, почти сливаясь с тенью, стоял высокий шкаф. Его двери были сделаны из тёмного стекла, и за ними поблёскивали контуры чего-то, похожего на протезы – руки, ноги, разные механические части, которые могли заменить изношенную плоть.

Я чувствовал, что нахожусь в жилище человека, привыкшего ломать и собирать заново, не знающего жалости, но знающего, как чинить. Здесь не было гнили, но и спасения я не чувствовал.

Я встретился взглядом с тем, кто "купил" меня. Он не торопился, не говорил сразу, просто смотрел, оценивающе, спокойно, словно изучал новый инструмент, который только что попал в его распоряжение. Затем, без лишних движений, он опустился на низкий стул рядом с моей кроватью, чуть наклонился вперёд, склонив голову, как мастер, осматривающий свою очередную работу.

Медленно, без лишней поспешности, он снял шляпу, и под её тенью открылась гладко выбритая голова, светлая кожа которой поблёскивала в слабом свете латунной лампы. Очки, с толстыми круглыми линзами, он так же аккуратно снял, отложив их в сторону, а затем протёр лицо ладонями, словно смывая усталость, прежде чем заговорить.

Голос его был ровным, лишённым лишних эмоций, но в каждом слове слышалась твёрдость, уверенность человека, который знает себе цену и не тратит слов попусту.

– Добро пожаловать в мой дом.

Слова незнакомца, его неожиданная, почти доброжелательная манера речи сбивали с толку, вызывая подозрение и настороженность. Я ожидал жесткости, приказов, новой боли, но вместо этого он говорил спокойно, без нажима, а в его голосе угадывалась даже благосклонность. Это казалось неестественным, выбивающимся из привычного порядка вещей, в котором я жил последние дни или недели. На миг мне показалось, что я попал в какое-то странное, искривлённое подобие рая, но такая мысль была абсурдной. Здесь никто не спасает просто так, никто не вытаскивает из ямы, если не собирается использовать, и используют в этом мире исключительно в самых грязных и отвратительных целях. Я не знал, что задумал этот человек, но верить ему не собирался.

Этот мир сломал во мне доверие. Теперь, даже если кто-то не держал ножа у моего горла, это вовсе не означало, что его клинок не спрятан за пазухой. Я не верил ни в благородство, ни в жалость. Я не верил, что этот человек, кем бы он ни был, просто так вложил в меня свои деньги. Судя по всему, он был кем-то значительным, но не придворным, не аристократом, не одним из тех, кого я видел до этого. А много ли я видел?

Он был выше тех кто вытащили меня из зловонного болота, и это было видно по его одежде, по его движениям, по тому, как уверенно он держался. Он не был тем, кто привык подчиняться, и не выглядел тем, кто выполняет чужие приказы.