Позывной «Курсант». Книга третья - стр. 27
Где-то через год, получается, после того недоразумения ты в детском доме оказался. Вот только уже все данные свои назвал. Времена были еще неспокойные. Никто и проверять не стал. Ты даже рассказал, как чудом спасся, потом тебя какая-то баба выходила в деревне, потом ты сбежал и в город подался. Ну, а уж потом вместе с другими беспризорниками оказался в детском доме. Я ведь поначалу этим вопросом не задавался. Ну, знаешь как… Мне было велено забрать пацана, доставить его в Школу. По дороге оценить, что за птица такая Реутов Алексей Иванович, и дать ему характеристику. Достоин ли, вытянет ли. Ну, и самые малые данные имелись. Мол, год провел в коммуне, потом был определен в детский дом. По воспоминаниям одного из воспитателей коммуны, драчлив, склонен к воровству и все такое. А тут… вот что вырисовывается…
Я сидел молча. Клячина не перебивал. И честно говоря, вообще не удивился тому, что он все это мне говорит. Гораздо больше в данном случае поражает тупость Бекетова. Или его излишняя самоуверенность. Или то, что Игорь Иванович реально считает Клячина преданным псом, который не посмеет рыть под своего шефа. Думаю, все три пункта можно назвать верными. Он на что вообще рассчитывал, когда отправлял за мной именно Клячина? На то, что этот чекист, даже если заметит какие-то нестыковки, тупо промолчит? Сделает вид, будто слепой и глухой? Возможно. Но по факту, вышло совсем иначе. Естественно, Николай Николаевич выяснил детали про несчастный случай достаточно быстро. Что там выяснять? Жопу поднял, до коммуны доехал и поговорил с кем-то из старых воспитателей. А данный момент, с несчастным случаем, во всей истории самый мутный. Я бы на него непременно внимание обратил. Вот и Клячин тоже обратил.
– Непонятная какая-то история, да? – Николай Николаевич вроде бы говорил со мной обычным тоном. Нормальным. Словно лично меня ни в чем не подозревает. Но… Не факт, что это именно так. Далеко не факт.
– Согласен. – Я кивнул, пытаясь сообразить, будет ли выглядеть подозрительно, если поинтересуюсь судьбой второго утопленника.
– Вот и выходит, Алексей, что родителей твоих товарищ Бекетов если мог знать, то непонятно откуда и при каких обстоятельствах, когда даже ты их назвать не сумел, оказавшись в коммуне. Что ж они у тебя, родители, изверги? Выкинули едва успели состряпать? Но даже ко́ли и так. Товарищ Бекетов каким тут боком? В общем, не вяжется одно с другим. Но…
Я мысленно выругался. Конечно, сейчас будет “но”. Кто бы сомневался.
– Второй пацан. Витцке… С ним история интересная. Его отец служил дипломатом в Берлине. Мать – из мелкопоместных дворян. Она, конечно, как и большинство юных особ, подверженных веяниям новых идей, была рьяной сторонницей революции. Однако, кровь не водица, как говорят… Не в том суть. Вот это семейство Игорь Иванович очень даже хорошо знал. Учились они вместе. И оба, имеют в виду Витцке, оказались предателями. Сына их в коммуну после ареста родителей определили. О нем совсем другое мнение у воспитателей сложилось. Не такое, как о Реутове. Говорят, пацан был очень сообразительный. Башка у него отлично варила. В языках, как рыба в воде. Ну, это и понятно… При таких родителях да при соответствующем домашнем образовании… Еще говорят, очень уж он принципиальный был. Если что решил, будет стоять на своем до последнего. Хоть кол на голове теши…