Позывной "Грэй" - стр. 53
Я бы с удовольствием сложил эту ношу, это гнетущее бремя на кого-то другого. Но это грязное, порванное знамя независимости больше никто не хотел нести.
Никто.
Даже я не хотел. Больше всех остальных не хотел, хоть и держался за его древко обеими руками.
Сохранять рассудок и хладнокровие на войне невозможно. Твой разум рано или поздно съезжает с рельсов. У одних это происходит постепенно и незаметно, другие слетают с катушек в один момент, да так резко, что их безумие сразу становится очевидным.
Я не встречал на войне человека, оставшимся собой. Это невозможно. Будь то ранимый, беззащитный ребёнок или матёрый вояка с автоматом наперевес – войне всё равно, она калечит души без разбора, с одинаковым усердием.
– Что случилось, Срёж? – испуганно спросила Дашка, подойдя ко мне сзади.
Стоя у зеркала в душевой своей камеры, я промывал рваную рану на лбу. Мы возвращались на базу, когда " Урал", в котором я ехал, подорвался на мине. Меня вышвырнуло из кабины на обочину, а водителя насмерть... У меня лишь царапина и синяк на боку, а он...
Даша... Капитан, мать её, Воронько! Это её группа должна была проверить дорогу, а потом патрулировать её, обеспечивая нам безопасное возвращение домой!
Капитан Воронько не справилась с задачей. Погиб человек. Я разочарован? Я в бешенстве!
И Даша снова не постучалась, прежде чем войти!
– Ты не постучалась, – не с того начал я, пытаясь сохранять самообладание и не наорать на девчонку прямо сейчас.
Если я сорвусь, мы обязательно потрахаемся, и моя злость на Дашу сойдёт на нет. Было, знаем. Сейчас другая ситуация, да и не до секса сейчас. Вот вообще не до него!
– Я... Стучалась, Серёж...
Врёт! Опять врёт! Даша любит врать, хоть и знает, что я этого не приемлю! Эта привычка хитрить и юлить, где надо и где не надо, у неё в крови. Её невозможно перевоспитать, по крайней мере, мне уж это точно не по силам. Я много раз пытался. Поздно. Даша уже сформировалась, как личность, её не переделать.
Девушка мягко обнимает меня со спины, прижимаясь тёплыми губами между лопаток, и мне становится легче. От её нежности меня пробирает до кишок. Эту свою ранимость и женственность Даша может проявить только ко мне. Только я знаю, какой она может быть ласковой и нежной. С остальными людьми она обращается, как с собаками, так же и разговаривает с ними.
Я закрываю глаза, прощая ей всё, что только возможно. Как Котов Серёжа. А как полковник Грэй, я обязан устроить ей взбучку!
Как же мне тяжело с Дашей! Этой бедовой, шальной девчонке удаётся то, что не удаётся больше никому – успокоить меня, забрать часть моей боли и тревог – это невозможно переоценить.