Познавший гармонию - стр. 6
В 1982 году я побывал в Ленинграде. Хотя был у меня уже голландский паспорт, мне настоятельно рекомендовали не делать этого: стояли чугунные советские времена, и последствия такого визита были непредсказуемы.
Игнорировав обязательную для пассажиров круизного судна программу с экскурсиями и посещением музеев, я следовал своей собственной. За несколько часов до отплытия теплохода, не удержавшись, заглянул в Чигоринский клуб.
«Двери-то какие обшарпанные, когда ремонт делать будем?.. Видите: иностранец пришел…» – сказал, войдя в знакомые с детства стены. История обросла подробностями. Потом рассказывали, что Сосонко, тайком приехав в Ленинград, обещал выделить десять тысяч долларов на ремонт клуба.
«Слышал, слышал, Г., про ваш набег в Питер, – улыбаясь, говорил Смыслов, когда мы месяц спустя встретились на турнире в Тилбурге. Выговаривал по-отечески: – на проскок пошел? Совсем голову потерял?»
Играли мы в пятом туре, все наши партии раньше кончились вничью, какие и без игры. Смыслов пассивно разыграл дебют, и с каждым ходом мое преимущество увеличивалось. Когда позиция черных стала совсем проигранной, он, приподнявшись на стуле, протянул руку и торжественно произнес: «Радуйтесь, Г., но не гордитесь. Я не могу играть против своих друзей!»
Ворчал и дулся на меня весь следующий день: «Этот? Да он родного отца за пятьсот долларов прирежет, а не то что десять тысяч кому-нибудь пожертвует. Жди от него…» Но потом всё вошло в привычную колею: каждодневные прогулки по окрестностям деревушки под Тилбургом, где жили участники турнира, и длинные-длинные разговоры обо всем.
Эту партию Смыслов не забыл и через два года в том же Тилбурге взял реванш. Играл он с большим воодушевлением, и я вспомнил Таля, заметившего, как «ввинчивает» в таких случаях фигуры в доску Василий Васильевич.
Самое главное начало Христа – кротость – была ему совсем не свойственна. Да и дело его жизни – шахматы – плохо совмещалось с всепрощенчеством. Пусть застал я его уже на излете карьеры, посадка В.В. за доской, походка, весь внешний облик свидетельствовали о внутренней собранности, решимости и даже жесткости во время игры. Нет сомнения, что в молодые годы всё это присутствовало в еще большей степени. Да и то: без этих качеств невозможно было добиться таких успехов, каких добился он.
Стиль имел очень прозрачный, считался замечательным мастером эндшпиля. Один из сильнейших гроссмейстеров Запада восьмидесятых годов Ян Тимман, воспитанный на партиях Ботвинника, сказал однажды, что идеальным в шахматах считает стиль другого чемпиона мира – Смыслова: оригинальная стратегическая линия, ясность в игре и виртуозное ведение эндшпиля.