Пожизненный срок - стр. 32
Доехав до поворота на Винтервиксвеген, Томас почувствовал, как участился его пульс. Да, объяснение ему предстоит малоприятное.
София спросила, не хочет ли Томас, чтобы она поехала с ним. Она была бы рада поддержать его в трудной ситуации. Но Томас проявил твердость, сказав, что коль скоро он сам заварил эту кашу, то сам и будет ее расхлебывать.
«Я сам в этом разберусь. Я смогу это сделать».
Тяжело вздохнув, он свернул к дому.
«Я не хочу ссориться с Анникой. Мне просто надо забрать некоторые вещи…»
Сначала он никак не мог понять, что произошло с домом и вообще с этим местом. Что-то не складывалось. Потребовалось несколько томительно долгих секунд – пока его мозг сумел осознать запах гари и пепла, пока он разглядел обгорелые развалины дома, – прежде чем реальность словно ударила его в лицо мощным кулаком.
Он остановил машину, налег на руль и, вытянув шею и открыв рот, уставился на открывшуюся ему картину.
От его дома остались лишь дымящиеся развалины. Дом рухнул. Среди обугленных досок и брусьев, на траве, валялась почерневшая от копоти черепица. Машина Анники, закопченная и искореженная жаром, стояла на подъездной дорожке.
Томас выключил двигатель и прислушался к собственному хриплому дыханию.
«Что она сделала, чертова ведьма? Что она сделала с детьми?»
Он открыл дверь и вышел на дорогу. Машина запищала, и Томас вспомнил, что забыл вытащить из замка ключ зажигания. Этот звук преследовал его, пока он брел к ленточке полицейского ограждения. Дойдя до нее, Томас остановился и тупо уставился на обгорелые остатки стен, черневшие на фоне синего неба.
«Господи, где дети?»
Сердце его сжалось, Томасу стало трудно дышать, он услышал рвущееся из груди всхлипывание.
«Нет, нет, нет!»
Он опустился на колени, не замечая сырости, тотчас пропитавшей брюки. Все его вещи, вся одежда, футбольный мяч с того турнира в Штатах, студенческая корпоративная шапочка, гитара, вся его библиотека, старые виниловые диски…
– Это ужасно, да?
Томас поднял голову и увидел Эббу Романову, соседку, жившую напротив. Сначала он ее не узнал. Она обычно гуляла с собакой и теперь, без поводка, перестала быть похожей на себя. Она протянула ему руку. Он пожал ее и встал, отряхивая влажную золу с коленей.
– Вы знаете, что произошло? – спросил он, вытирая глаза.
Эбба Романова покачала головой:
– Все уже сгорело, когда я вернулась домой.
– Вы не знаете, где дети? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Я уверена, что с ними все в порядке, – ответила Эбба. – Здесь не нашли…
Она проглотила конец фразы и судорожно вздохнула.
– В конце концов, это всего лишь домовладение, – сказала она, глядя на развалины. – Самое главное – это жизнь.