Пожизненный срок - стр. 21

«Простите, если мы портим вам аппетит нечищеными зубами и босыми ногами».

Стиснув зубы, Анника налила себе чайную чашку кофе, взяла йогурт и три ломтика хлеба с отрубями. Йогурт – это было единственное, что она еще могла впихнуть в себя, но она взяла также и лососину, так как та была включена в цену – две тысячи сто двадцать пять крон за номер, больше похожий на кабину среднего лифта.

«Сама я не справлюсь. Мне нужна помощь».

– Это невозможно, – сказала Берит Хамрин. – Ты говоришь абсолютно спокойно.

– Альтернатива – лечь и умереть, но тогда мне стоило просто остаться дома, – сказала Анника, убедившись, что заперла дверь туалета.

Анника нашла мультипликационный канал и усадила детей в кровать перед висевшим под потолком телевизором, дав им вместо сладостей хрустящие хлопья. Потом она ушла в ванную, где стоял второй телефонный аппарат, и позвонила в редакцию.

– И ты ничего не успела вынести из дома? Я читала о пожаре в новостных выпусках, но не подумала, что сгорел твой дом. Вот черт!

Анника села на унитаз и подперла рукой голову.

– По сообщениям агентств, дом сгорел дотла, – сказала Берит. – Никто из газеты не звонил спросить, что случилось?

– Не знаю, – ответила Анника. – Я оставила мобильный телефон в залог таксисту, и он с ним уехал, не дождавшись меня. Но не думаю, что кто-нибудь звонил. В конце концов, на пожаре никто не погиб.

Берит молчала. Холод фарфорового сиденья проник Аннике до самой шеи.

– Что тебе нужно в первую очередь? – заговорила наконец коллега.

– У детей остались одни пижамы, а у меня с собой нет денег…

– Какой у них размер? – спросила Берит, щелкнув шариковой ручкой.

– Сто десять и сто двадцать восемь.

– А обуви?

У Анники сжалось сердце, ей стало трудно дышать.

«Только не плакать. Не сейчас».

– У Эллен двадцать шестой размер, у Калле – тридцать первый.

– Сиди в номере, я буду примерно через час.

Анника осталась сидеть на унитазе, глядя на вешалку для полотенца, чувствуя, что дыра в груди стала разрываться от пульсирующей боли. Сплошная безнадега, жалость к себе и полная беспомощность. На глаза навертывались злые слезы – почему судьба вдруг отняла у нее все и сразу? Но она не поддастся слезам, от слез она окажется в тумане, а в тумане можно заблудиться и потерять путь.

«Твоя жизнь кончена, – нашептывал туман, но Анника знала, что это неправда, потому что сидела здесь и слышала, как Скуби-Ду жалуется из комнаты, что боится призраков. – У тебя ничего не осталось!»

– Нет, у меня осталось очень многое, – вслух возразила Анника.

Дом очень важен, это место, которому ты принадлежишь, но дом – это не обязательно четыре стены – это могут быть люди, планы, притязания.