Пожиратели человечины. Cборник - стр. 8
Не договорив, бабуся пристально уставилась на Олега, и в глазах у неё мелькнули какие-то непонятные огоньки. Подойдя ближе, она продолжала.
– Сказки в детстве читал? – гадко улыбнувшись, спросила она. – Про бабу-Ягу? Так вот, те сказки про таких, как я, и сложили.
– Что вы… Хотите… Сказать? – ужаснувшись, Олег едва смог подобрать слова.
– А то и хочу! – ухмыльнулась ещё гадливее, продолжала бабка. – Съем я тебя, милок! Вот только покормлю с месяцок, – уж больно ты тощ, – и съем.
При последних словах старуха зловеще смерила фигуру Олега взглядом и захохотала.
Олег тоже осмотрел бабку с головы до ног, особенно задержав взгляд на лице, и теперь смог разглядеть её получше. Последнее, кроме того, что было сморщенным, оказалось ещё и очень грубым на вид, словно кора высохшего дерева, и каким-то одутловатым, отчего выглядели чересчур большими поросшие жёсткими от возраста волосами подбородок и щёки, и слишком маленьким не принявший по каким-то причинам в той одутловатости участия нос. Дополняли там картину видневшиеся на щеках в паре мест огромные чёрные бородавки, выбивавшиеся из складок ярко выраженных морщин, что делало, из-за их цвета, физиономию старухи по-особенному зловещей.
Бедному парню очень хотелось в тот миг подумать, что у бабки «поехала крыша», да только стоявший неподалёку в углу окровавленный пень с вогнанным в него таким же окровавленным топором не давал подобным мыслям даже зародиться. В то же время всё в его рассудке отчаянно протестовало против того, что только что свалилось ему на голову. Какая, к чёрту, баба-Яга?! Какое, к чертям собачьим, «съем»?! Как вообще такое может быть, чтобы в двадцать первом веке люди пожирали людей?! Бред какой-то! Однако, пень в углу, торчавший из него топор и сваленные рядом с ними в кучу отрубленные головы красноречиво свидетельствовали о том, что всё это происходило с ним на самом деле…
От таких мыслей, порождавших в его душе огромный и неуёмный страх, у Олега едва не помутился рассудок. В то же время, едва он услышал последние слова старухи, в голове у него начался лихорадочный поиск хоть какого-нибудь пути спасения. Из-за страха поиск тот был настолько хаотичным, что больше походил на этакую мысленную панику. Мысли лезли друг на друга, каждая словно оспаривая у остальных свою исключительную правильность и право быть услышанной в первую очередь. И из-за этого в мыслях тех совершенно ничего невозможно было разобрать и уж тем более понять.
– Через месяц ты должен мне растолстеть, – между тем, снова раздался в помещении хриплый голос жуткой старухи. – Значит, тебе нужно побольше кушать. Смотри, какой вкуснятины я тебе принесла.