Пожертвовать всем ради нее - стр. 24
Но вот ему полегчало. Он выпрямился, утирая здоровой рукой пот со лба.
В камеру, поигрывая связкой ключей, вошел тучный надзиратель. Еще двое с дубинками наготове маячили снаружи у открытой двери.
– Эй ты, животное, без глупостей! – каркнул один из них глухим голосом пропойцы.
Илриан улыбнулся. Это был не его привычный злобный оскал, не ухмылка, насквозь пропитанная презрением, а настоящая искренняя улыбка. Сегодня глупые человечки боялись его совершенно напрасно. Его план удался! Колдун ему поверил! Илриан предвкушал встречу с истинной, поэтому до поры до времени собирался быть паинькой.
Без всяких проблем он позволил застегнуть на себе тяжелые наручи, затем спокойно дождался, пока с него снимут цепь, и под конвоем покинул ненавистную камеру.
Они двинулись по коридору. На выход. К свободе.
Каждый шаг давался узнику с трудом, его трясло, пол казался палубой корабля, глухие стены и решетки камер плавали в тумане, но, следуя за своими провожатыми, Илриан улыбался до ушей.
Он улыбался, когда заскрежетали тюремные засовы и тяжелые двойные двери распахнулась наружу. Улыбался, когда в глаза ударил солнечный свет, болезненно яркий после сумрака подземелья. Ослепленный этим светом, он улыбался, ощущая под ногами твердые камни мостовой и слыша громкие крики толпы.
Улыбка покинула губы, лишь когда его рывком опустили на колени и заставили прижаться щекой к шероховатой поверхности полена, стоящего посреди площади.
Больше не улыбаясь, Илриан почувствовал, как над его головой поднимается топор палача.
Глава 4. Совпадение, качнувшее чашу весов
Лорд Абракс с яростью толкнул двери тюрьмы и окунулся в темноту звездной ночи. После разговора с пленником у него дергалась щека. То, что сказал ему этот грязный эльф…
Колдун заскрежетал зубами. Печатая шаг, он устремился к своему экипажу на другом конце площади.
Путь его пролегал мимо мрачной конструкции в виде буквы «П». С перекладины, лежащей на двух столбах, свисали три веревки с пустыми петлями. Чуть дальше луна освещала высокий вертикальный кол, окруженный шалашом из хвороста. Между ним и виселицей на неровной брусчатке стояла большая деревянная колода, иссеченная топором. Лорд Абракс бросил на нее взгляд и усмехнулся.
В этот поздний час на площади не было ни души, но уже утром сюда стечется половина города. Пожалуй, он и сам придет посмотреть на казнь. На то, как голова остроухого мерзавца упадет в плетеную корзину у плахи.
– Надеюсь, завтра палач поленится заточить свой топор, – прошипел маркиз в летнюю тишину. – И твою шею, ублюдок, перерубят только с третьей попытки.