Пожертвовать всем ради нее - стр. 2
Она – враг! Да еще и вот-вот испустит последний вздох.
Он не хотел этих чувств!
Но у него не спрашивали. Боги распорядились его судьбой так, как посчитали нужным.
С каждой секундой нежное и страстное чувство, пустившее корни в его груди, крепло и разрасталось. Он не мог ему сопротивляться, больше не принадлежал самому себе. Стал рабом этой женщины, рабом Сияния.
Задыхаясь от счастья и паники, Илриан снова подполз на коленях к своей… истинной, к девушке, которая еще минуту назад была для него незнакомой, чужой и вдруг стала самой дорогой и родной на свете. Стрела эльфийского лучника торчала из раны в ее животе, и белое платье стремительно пропитывалось кровью. Теперь он видел, что кровь повсюду, не только на одежде – впиталась в землю, окропила зловещими красными брызгами сочные стебельки травы.
– Она умирает, – шепнул эльф дрогнувшим голосом и дернулся, как от удара хлыста. – Она… она… умирает.
Если она умрет, сияние померкнет! Тот, кто познал сияние, не выдержит жизни во тьме. Погасшие эльфы, мужчины, потерявшие свою пару, от горя сходят с ума. Они более не чувствуют вкуса радости, их души каменеют и отмирают, словно ткани, пораженные гангреной.
– Надо ее спасти. Надо спасти.
И ее, и себя.
Дрожащими руками Илриан обломал древко стрелы и как мог осторожно вытащил железный наконечник из поврежденной, развороченной плоти. Далее он стянул через голову свою тунику и зажал тканью рану, но его избранница продолжала бледнеть. Ее пульс слабел. Между сомкнутыми губами собиралась полоска красной влаги. Это кровь поднималась по горлу, предвещая скорый конец.
Счет шел на минуты, на секунды…
Засиять и сразу погаснуть – несправедливо, нечестно, жестоко! Он не мог ее потерять! Не мог! Не успел вкусить счастья, а на языке уже горечь тлена.
Ох, если бы Илриан был целителем, но нет. Его магия боевая, а не лечебная. Он не сможет заживить смертельную рану, как и не успеет донеси свою избранницу до эльфийских знахарей.
А значит, остается одно.
Чтобы спасти свою пару и спастись самому, Илриан решился на отчаянный шаг.
Редкий безумец отважился бы на подобное безрассудство, но у него не было выбора.
И он рискнул.
Илриан надеялся, что поблизости нет людей, которые могут его услышать, ведь к своему дару эльфы – что боевые маги, что бытовые, что целители – взывали с помощью песни.
Когда кто-то из его народа начинал петь, все вокруг замирали, завороженные сильным, выразительным голосом. Девицы теряли головы от любви к его обладателю. Вражеские воины опускали мечи и луки, не в силах противиться желанию дослушать волшебную песнь до конца. Тут-то коварные дети леса и косили зазевавшихся человечков. Так что голоса эльфов были грозным оружием, совсем как у далеких морских сирен, обитающих в южных водах у мыса Вековой Скорби.