Поздняя весна. Повести и рассказы - стр. 8
Это безобразие нужно было любой ценой исправить, и мне начали капать на мозги о том, какая я безынициативная, не амбициозная, не целеустремлённая и вообще несовременная. Сколько я в тот период выслушала од диплому о высшем образовании – не хватит пальцев на руках и на ногах, чтобы их сосчитать!
В общем, любящим родственникам удалось убедить меня всей гурьбой в необходимости получить «вышку». Провести ещё семь долгих лет в медицинском вузе я была не готова, никакие другие сферы деятельности меня не привлекали, и в качестве Альма Матер я выбрала психологический факультет университета.
Дело было не столько в моей любви к психологии и даже не каких-то моих собственных неразрешимых псих-проблемах. Просто выпускники медицинских колледжей обучались там по сокращённой программе: вместо шести лет обучение длилось всего три с половиной года на заочном отделении. Я могла спокойно совмещать любимую работу с учёбой и жить, как мне вздумается, не раздражая при этом родню.
Так, меньше, чем через четыре года я стала дипломированным психологом, и один из моих двоюродных дядюшек выгодно пристроил меня на работу в администрацию города. Тут-то и начался ад.
Не хочу описывать всё, скажу только, что два с лишним года, проведённые на этой работе, чуть не довели меня до психиатрической клиники, либо ещё какого греха. Работала я там не по своим двум специальностям, а оформляла какие-то бесчисленные бумажки и носила их из кабинета в кабинет. Сказать, что это было не то, о чём я мечтала в детстве – не сказать ничего.
Мало этого, на меня ещё постоянно орали так, что стены тряслись: то я не там сделала отступ, то допустила лишний выступ, то занесла те бумажки не в этот кабинет, то эти не в тот… В общем, когда мне довелось в следующий раз повстречаться с Миланом, он меня не узнал.
Замысловато выругавшись по-словенски, Милан буквально взял меня за руку и увёл с ненавистной работы. Если выразить суть того, что он тогда сказал, приличным языком, то два года назад я была персик, а сейчас – просроченная курага.
Дома, конечно, меня принялись ругать во все корки. Милан быстро это понял и увёз меня к ним со Светкой в гости, в Словению, откуда я вернулась через год без малого совсем другим человеком.
«В гости» – это слишком сильно сказано. Милан со Светкой постоянно были в разъездах, а я жила в их доме, занимая спальню на втором этаже, работала гидом в ближайшем турагентстве, дабы не сидеть у гостеприимных хозяев на шее, и писала, писала, писала!..
Дело в том, что я с пятнадцати лет пишу стихи и коротенькие рассказы, но до этого времени складывала их в стол, даже не помышляя о публикации. Иногда я давала почитать свои творения друзьям и знакомым, меня хвалили, я радовалась, и всё оставалось на своих местах.