Поздняя весна. Повести и рассказы - стр. 67
Я спокойно вошла в комнату Яромира Збогара. При виде его, в очередной раз скрученного болью, я не испытала ничего особенного. Так, обычное сострадание медика к пациенту, но тут он, приложив нечеловеческие усилия, развернулся ко мне лицом и прохрипел:
– Прости меня, Яничка!
Я, признаться, растерялась.
– За что вы просите прощения, Яромир? – Спросила я, привычно доставая ампулы и шприцы.
– Вы почти не спали сегодня из-за меня, – выдавил он. – Потому вас и атаковала мигрень.
Надо же, до чего можно дойти в своём лицемерии! Изображать сострадание, превозмогая собственную боль! Красиво, конечно. Ещё пару часов назад я бы поплыла киселём, но времена меняются.
Массируя Яромиру поясницу, я молчала.
– Поговори со мной, – попросил он. – Твой голос успокаивает меня.
– Вам лучше сейчас помолчать, Яромир, – ласково произнесла я. – Поберегите силы.
Когда препарат подействовал, Ярек попытался взять меня за руку, но я сделала вид, что отвлеклась на звуки, доносящиеся с улицы, и прилипла к окну. Вскоре пришли Милан с дядюшкой Йозефом, чтобы помочь ему дойти до машины. Я велела им переодеть больного, потому что его футболка была насквозь мокрой от пота. Не хватало ещё подхватить воспаление лёгких!
Збогару казалось, что дурочка по-прежнему у него на крючке. Он заговорщически мне улыбался и постоянно пытался ненароком схватить и прижать к губам мою руку. На самом деле с моей стороны не было никакой нежности; это были самые обычные действия и рекомендации фельдшера «Скорой».
В машине я уселась на переднее сидение, чтобы никак не соприкасаться с телом «не совсем свободного» спортсмена. Я заметила, что он от этого погрустнел. Ничего. Скоро ты у меня ещё не так погрустнеешь!
Приняли Збогара почти сразу же. Персонал клиники буквально выплясывал вокруг него. Это хорошо. Без внимания, значит, наш дорогой друг не останется.
Мы с Миланом остались ждать в приёмной. Он заметно нервничал.
– Всё будет хорошо, – успокаивала я его. – Подержат несколько дней в больнице, подлечат и отпустят. Не переживайте так!
Милан уставился на меня и неожиданно изрёк:
– Странно!
– Что странно, Милан? – Не поняла я.
– Странно, что ты успокаиваешь меня, а не наоборот.
– Ничего странного, – заверила я Милана. – Это ведь ваш друг, а не мой.
– Мне показалось, что между вами проскочила искра, Яничка. А уж как Ярек переживал, когда узнал, что у тебя мигрень! Надо было видеть…
– Так это ведь Яромир переживал, а не я, – безразличное пожатие плеч. – И потом, любой вежливый человек на его месте расстроился бы.
Милан ничего не сказал на это, и я принялась развлекать его разговором ни о чём, упомянув попутно, что вечером мы приглашены Марженкой и её братом в «Рыбный Дом». Конечно, Милан согласился пойти со мной, но я видела по его лицу, что идти ему на самом деле не хочется. Ему хочется валяться весь вечер на кровати и переживать за друга, но ничего у него не выйдет. Да здравствует светская жизнь!