Поздние розы - стр. 90
Но был еще и Энцо Маури. Лена чуть улыбнулась, его и захочешь забыть, не получится.
Вчера в десять часов позвонил, представился, пожелал доброго вечера. Извинился, что не звонил раньше. Неожиданно было услышать в трубке его бархатный голос.
- Я не разбудил тебя, белла? - в сочетании с тем, что говорил он по-итальянски, звучало волнующе.
- Нет, господин Маури, - постараться скрыть невольную дрожь и говорить отстраненно.
- Белла, - протянул он, - ты на меня сердишься...
- Нет, господин Маури, - сухо ответила Лена. - И вы обещали...
- Прости. Я помню, - несколько секунд в трубке было молчание, потом он сказал, - Елена, я буду еще неделю в Москве. У меня к тебе просьба.
- Какая? - Лена невольно насторожилась.
А он продолжал:
- Я знаю, ты интересуешься живописью... Хочу сходить в Третьяковку, в центр современного искусства. Будешь моим гидом? Елена?
- Гидом, господин Маури? - она не могла не улыбнуться, в который раз подивившись его изобретательности. - Хорошо.
- Тогда завтра встретимся? - оживился мужчина.
- Завтра я не могу. У меня... Завтра не получится.
- Значит, послезавтра? И ты обещала называть меня Энцо.
- Хорошо, Энцо. Послезавтра в два.
- Я буду ждать, - растопленный шоколад его голоса в трубке, легкий вздох напоследок, а потом мужчина отключился.
И вот теперь она ехала на работу и размышляла о своей внезапно возросшей популярности. Не к добру это, ох не к добру... Впрочем, она приказала себе не искать того, чего нет. Просто человеку понадобились услуги переводчика.
- Кому ты это грузишь? – рассмеялась Лена своим мыслям и покачала головой.
Нетрудно понять, зачем Энцо к ней подкатывается, однако пройтись по музеям в качестве гида было заманчиво. Ведь когда объясняешь кому-то, видишь картину будто заново. А она действительно любила живопись. Да и в общении этот итальянский Казанова был приятен, любая женщина рядом с ним чувствовала себя особенной. Однако падать к его ногам Лена не собиралась.
- Ну-ну, - снова усмехнулась она. – Посмотрим, посмотрим...
Ее волновало предстоящее свидание с итальянцем, заставляя кровь бурлить, словно пузырьки шампанского, но «пузырьками», шалостью для Лены эти чувства и оставались. Ничего общего, кроме интереса к живописи у нее с господином Маури быть не может, а становиться развлечением, коротким воспоминанием об очередном посещении Москвы... Увольте.
Тема похода по музеям как-то сама собой исчерпалась, и мысли занялись предстоящим обедом. И, хотя на дворе пока только утро, ей приятно было думать, куда они пойдут с Белецким, о чем будут говорить. Он еще немного пугал ее иногда, но и привлекал своей серьезностью и интеллектом. Эти нарождающиеся отношения, больше похожие на дружбу, казались ей ценными по-настоящему.