Поющая раковина Одиссея - стр. 7
Марина поскорее отложила телефон как можно дальше, потому что ей захотелось бросить его на пол и растоптать ногами в порошок. А потом разбить что-нибудь стеклянное, или завыть в голос, или биться головой о стену.
Она тут же усмехнулась горько: никогда она так не делала и не сделает, просто понятия не имеет, как это делать. Вот так вот вдруг устроить истерику?
И что толку? Все равно он не прилетит завтра. И кто знает, сколько еще времени его сын будет в реанимации, и вообще непонятно, что с ним такое, Глеб ничего не написал.
«Это какой-то злой рок, – подумала Марина скорбно, – это сама судьба не хочет, чтобы мы с Глебом были вместе».
Господи, как же она устала прятаться, выбирать уединенные кафе и рестораны, оставаться одной в праздники и выходные.
«Ты знала, на что шла, – говорила мать, изредка осведомляясь, как у нее дела на личном фронте (именно такое выражение она всегда употребляла). – С женатым человеком всегда так, уж я-то это хорошо понимаю».
У нее самой много лет был роман с женатым мужчиной, который не привел ни к чему.
«Любовь, – говорила мать с неистребимой ненавистью, – от такой любви одни неприятности. Из-за этой своей неземной любви я лишила тебя отца».
Марина только плечами пожимала.
Отца она не помнила, они с матерью развелись, когда ей было три года. И мать бесконечно твердила, что ее муж был полным ничтожеством и как отец – пустое место. Так что Марина потихоньку уверилась, что это наверняка так и есть, тем более что отец не делал никаких попыток с ней увидеться.
С матерью они тоже не были особо близки, мать была занята своими сложными отношениями с женатым любовником, Марина часто жила у бабушки, потом бабушка умерла, оставив ей крошечную квартирку. Полторы комнаты, как говорила бабушка.
Марина надолго запомнила радость в глазах матери, когда та узнала, что Марина окончательно переезжает. Мать неоднократно давала понять, что дочка мешает устроить ей личную жизнь.
Марина видела этого типа, не то чтобы часто, но несколько раз в детстве и в юности. Потом мать уже не показывала ему взрослую дочь, она зло щурилась, провожая Марину к бабушке.
Да не больно-то и хотелось, этот тип был Марине глубоко неприятен. Даже в подростковом возрасте она понимала, что он обманывает и мать, и свою жену, обманывает много лет и ничего не собирается менять, ему так удобно жить.
Ее матери понадобилось лет пятнадцать, чтобы до нее дошло наконец очевидное, после чего она возненавидела своего любовника и начала всячески его поносить. К счастью, Марине уже не пришлось это слушать.