Поющая для Зверя - стр. 23
Отпускает резко, и Аиша отлетает в сторону, хватаясь за горло и начиная хрипеть.
Разворачивается спиной, чувствуя, как бешенство подкатывает тряской в теле.
И уже на выходе бросает ей через спину:
- Я убивал и за меньшие нанесенные мне оскорбления, - рычит сквозь зубы, еле сдерживаясь, чтобы не развернуться и не разорвать ее на части. – Еще раз увижу тебя, и ты горько пожалеешь об этом, Аиша.
А она ничего не отвечает. Так и стоит где-то там, сзади, трясясь как лист и обхватывая себя руками.
И сквозь пелену гнева, ему вдруг хочется совершить безумство. Схватить ее, брыкающуюся, закинуть на плечо и бежать на самый край света. Сделать своей даже через силу, на столько сильна его одержимость этой сукой.
И глаза прикрывает, успокаивая зверя внутри.
Не может. Не сделает. В память о девочке, которая промывала его раны, когда он дрался за нее. От нее ничего не осталось, кроме зеленых, бездонных глаз.
Оборачивается, бросая на нее последний взгляд с привкусом горечи, и дыхание перехватывает от того, как она прекрасна. Серебро струящихся волос, белая, сияющая кожа, алые сочные губы, сводящие с ума и эти глаза… О, дьявол… Сколько раз эти глаза преследовали его во снах…
Судорога проходит по телу от мучительного желания, смешанного с болью, и он делает над собой усилие, дергая ручку двери и вылетая из комнаты.
Только не возвращаться. Никогда.
Ему слышится, будто она что-то кричит ему вслед, но понимает, что с ума просто сходит. Просто одержим и болен. И несется по коридору, не обращая внимания на удивленных слуг, которых сносит с ног, пока пелена застилает глаза.»
7. Глава 7
Бредет по коридорам, а в голове только что и стоит – ее лицо и силуэт. Картинки сменяют одна другую, и он пальцами стискивает виски, пытаясь понять, что же упустил, где допустил промах.
Картинка больше не складывалась. И он не мог ненавидеть Аишу. Просто не был на это способен. Она всегда была частью его. Большей частью.
Голод по ней был невыносимым, сводил его с ума.
И вдруг понимает, что стоит перед ее дверью. В долбаном отсеке для прислуги. Кладет ладонь на дверь и словно чувствует ее дыхание. Лбом прислоняется и стискивает зубы, пытаясь заставить себя уйти. Развернуться и мчать отсюда к чертям собачим.
Это его безумие… Она его безумие.
И сам не понимает, как прикладывает руку к панели, чтобы отворить дверь.
Она отъезжает в сторону и вдруг пугается тишине и мраку, где каждая его мысль о ней словно становится материальной. Каждая грязная фантазия о девушке, мирно спящей на маленькой отдоместной кровати в двух шагах от него.