Поймай здоровье в сети - стр. 8

У человека есть 20 тысяч генов. 100 из них мы «сможем понять». Прибегнем к простой арифметике: 20 000 – 100 = 19 900. Зачем нам нужна информация об оставшихся 19 900 генах? Предположительно, она является биомаркером здоровья. Только не единичным, а совокупностью. В идеале, нужно измерить весь молекулярный профиль человека (включая геном, протеом и метаболом) и посмотреть его в динамике: если он находится в равновесии и не изменяется, это и есть состояние здоровья – то есть динамическое равновесие молекулярных систем организма. Если же профиль начал дрейфовать в какую-то сторону, то, скорее всего, есть риск развития болезни – правда, еще неясно, какой именно. А едва он отклонился в конкретное заболевание, у него сразу же появился привычный биомаркер.

Для того чтобы вы лучше понимали, о чем идет речь, обратимся к знаменитому роману Оноре де Бальзака «Шагреневая кожа».

Наш самый молодой академик России от романа Оноре де Бальзака «Шагреневая кожа» не в восторге. Сказал, что это муть мутная, да еще и похожа на «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда.

Тем не менее образ шагреневой кожи решил в книге использовать. А «подцепил» он эту идею в научных кулуарах, так что придется ее обсудить.

Итак, шагреневая – значит…

В контексте нашей беседы классическое произведение интересно не столько своей художественной ценностью, сколько иллюстрацией идеи взаимосвязи между состоянием здоровья человека и неким объектом вне его тела. В данном случае речь о клочке шагреневой кожи с таинственным изречением на санскрите, который молодой Рафаэль де Валантен приобрел в лавке древностей. Магическая кожа обладала способностью уменьшаться в размере по мере того, как герой отступал от принципов здоровьесбережения – осуществлял свои желания, губившие его душу. Он вел разгульную порочную жизнь и предавался всевозможным людским грехам из-за безответной любви. Сила чувства Рафаэля к недоступной светской даме была столь велика, что разрушила всю его жизнь.

В этом отношении философия здоровьесбережения имеет сходство с религией, предполагая, прежде всего, отсутствие крайностей, бесстрастие, некую золотую середину, гармонию, которую непросто обрести. Православие в какой-то степени несет в себе подобный посыл: любая страсть губительна и приводит к съеживанию шагреневой кожи – то есть значительно сокращает наш ресурс здоровья.

Вопрос о соотношении религиозного начала и техногенного здоровьесбережения требует бережного обдумывания. В нашей книге мы лишь затрагиваем данный аспект и обозначаем гуманитарно-социологическую составляющую поднятой проблематики.