Пояс Перуна - стр. 17

Мать девочки, Аннела, от горя наложила на себя руки, а Юллан в отчаянии схватил палку и бросился за дочерью, совершенно не отдавая себе отчёт в том, что делает. В результате своей безрассудной попытки поплатился жизнью.

Отважный отец умирал на моих глазах, потеряв навсегда свою дочь. Из него утекала последняя кровь. Перерубленная рука лежала рядом с ним в пыли.

Я вздохнул, сказав себе, что нужно подниматься и отправляться в путь в ту сторону, куда улетел корабль с собранными налогами и детьми, продолжать своё дело, но не смог заставить себя. Выругался в сердцах. Незаметно огляделся по сторонам, никого нет. Это благоприятствовало моим планам.

– Можете меня ругать, это ваше право, – вслух произнёс я для тех, кто потом в Космополе будет просматривать запись моих действий, анализировать их, делать выводы, – но я не вижу большого вреда в том, чтобы помочь этому несчастному человеку.

С этими словами приложил отрубленную руку к кровоточащему месту среза, морщась от вида торчащей кости. Гиссл изверг из себя комок мягкой массы, похожую на жвачку телесного цвета. Таковой она лишь казалась, а на самом деле являлась универсальным лечебным средством, истинной панацеей.

Масса сразу же прилипла к ране, легко вытягиваясь в плоскую полоску шириной в три-четыре сантиметра. Ею я обернул всю руку, следя за её правильным положением. «Жвачка» тут же принялась впитываться в кожу, уже через десяток секунд исчезла вся, интенсивно продолжая внутри восстановление кожи, мускулов, сухожилий и всего прочего…

Через минуту руку мужчины можно было уже не держать, я осторожно положил её вдоль тела. Новую порцию «жвачки» гиссла наложил на живот несчастного, предварительно, сводя стороны рассечённой кожи. Панацея тут же занялась сращиванием всего того, что разрезала стальная сабля.

Я заметил, что на ране не осталось даже и следа того, что кто-то по ней ударил саблей. Это вызовет удивление. Через гиссла дал указание «жвачке», та буквально на моих глазах образовала круговой шрам на руке. Это тоже было неправильным, я мысленно крикнул: «Шрам должен быть только с одной стороны! Всё должно быть похоже на заросший след сабли, которая лишь частично сверху рассекла руку, а не совсем её отхватило, как это и случилось на самом деле…»

Так и было сделано.

На животе тоже был оставлен след небольшого зарубцевавшегося шрама.

Гиссл сотворил мне бинты, ими я обвязал руку, а на рану на животе наложил липкий пластырь. Можно было бы обойтись без них, но тогда бы бросилось в глаза слишком скорое выздоровление. Пусть Юллан поносит повязку, это я обяжу его сделать, а потом он снимет и будет думать, что раны зарастали не пару минут, а все те дни, что пройдут до удаления бинтов.