Повседневная жизнь советских писателей от оттепели до перестройки - стр. 16

Чистый лист обладает какой-то особой притягательной силой, вызывающей у писателя жгучее желание начать работать. Пожалуй, до конца осознать это способны только литераторы. Другой вопрос – с какой именно целью писатель это делает, что им в данный момент руководит. И здесь каждый сочинитель волен действовать в своих интересах и в меру отпущенного ему таланта. Выразительно и поэтически описал процесс творчества Сергей Владимирович Михалков:

Юрий Маркович Нагибин интерпретировал это по-своему: «Стоит подумать, что бездарно, холодно, дрянно исписанные листки могут превратиться в чудесный кусок кожи на каучуке, так красиво облегающий ногу, или в кусок отличнейшей шерсти, в котором невольно начинаешь себя уважать, или в какую-нибудь другую вещь из мягкой, теплой, матовой, блестящей, хрусткой, нежной или грубой материи, тогда перестают быть противными измаранные чернилами листки, хочется марать много, много»^>17. Желания вполне понятные…

Насколько часто выпадала советским писателям возможность заполнять тетради (и просто чистые листы) новыми впечатлениями, как сформулировал Нагибин, «марать много»? Откроем дневник прозаика Марка Александровича Поповского, где он составил для нас график своих поездок по стране:

«Январь (Дубулты, Дом Творчества) – 30 дней,

март (Голицыно) – 26 дней,

март – апрель (Алма-Ата, Караганда) – 14 дней (“Огонёк”),

май – июнь (Алма-Ата, Фрунзе) – 14 дней (“Правда”),

сентябрь (Коктебель, Дом творчества) – 30 дней,

октябрь (Самарканд, Бухара, Ташкент) – 15 дней,

декабрь (Голицыно) – 12 дней»^>18.

Упомянутые «Огонек» и «Правда» обозначают командировки от упомянутых изданий в республики Средней Азии, где Поповский собирал материал для биографии архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), над которой он работал. Остальные же поездки писатель ежеквартально совершал в дома творчества, где и занимался, собственно, сочинительством (до 1977 года, пока не эмигрировал из СССР).

И такая схема повседневной жизни была свойственна многим советским писателям. Вот еще одно свидетельство: «Играю в теннис, езжу в те же Дубулты, Сочи, Ялту, Пицунду. Круг жизни, видимо, определился уже навсегда»^>19, – пишет драматург и член Союза писателей Юлиу Эдлис своему другу Василию Павловичу Аксёнову 2 марта 1982 года. Из всех перечисленных географических названий именно Дубулты, маленький уютный посёлочек в границах курортной Юрмалы, и превратился для многих литераторов в Эльдорадо. Здесь на территории «советской заграницы» (как тогда именовали три прибалтийские республики – Латвию, Эстонию, Литву) работалось и отдыхалось особенно хорошо. Порой борьба за путевки в Дом творчества писателей Литфонда СССР им. Яна Райниса – таково его официальное название – разворачивалась нешуточная, особенно в теплое время года: спрос превышал предложение.