Повседневная жизнь осажденного Ленинграда в дневниках очевидцев и документах - стр. 33
Не успели заполнить фляги речной водой, просушить портянки, как услышали в сотне метров выстрел. Все всполошились. Немцы были от нас в двух с четвертью километрах. Они, как нам сказал один из кадровых командиров, прочесывали лес и расположились на ночлег, иногда вели беспорядочную стрельбу из пулемета. Скоро выяснилось, что один из бойцов по неосторожности или умышленно нажал на спусковой крючок и прострелил себе ногу. Через час нас подняли, и мы пошли вглубь леса, вошли в болото. Немцы остались позади. ‹…› Впрочем, они были и впереди. Наступила ночь. Мы шли колонной по одному по едва заметной лесной тропе. Неожиданно послышался рокот танковых двигателей. Залегли. Наши разведчики осторожно в ночной темноте пошли на звуки. Изредка в темноте вспыхивали немецкие ракеты. Мы долго лежали, затаив дыхание. Люди начали засыпать. Часто по цепи передавалась краткая команда «Не спать!». Толкали товарищей каждые пять минут. Спать хотелось всем, но спать было нельзя. ‹…›
Скоро разведка донесла, что путь свободен. Мы поднялись и пошли дальше. Шли всю ночь, делая короткие привалы. Шли до 10 утра. Устали до невозможности. Проголодались. Доели консервы и сухари, с табаком обстояло благополучно. На привалах к нам часто подползали змеи. Но ни одна гадюка не укусила. Змеи благоразумнее фашистов.
Мы всегда были на воздухе – в лесу или поле, на болоте. Хорошо пахло травами и цветами. Колосилась рожь, синели васильки, краснели огоньки гвоздики, луга пестрели полевыми цветами. Воздух был насыщен медовым ароматом. Солнце пекло неистово. Пить много остерегались. Тело было мокрым от пота. По ночам тряслись от холода, днем изнывали от жары. Резкая перемена температуры вызывала гриппозное состояние. Правда, болели единицы. От болотной воды у всех болели животы. Я впервые в жизни так мучился животом, у меня крепкий организм. Подводило сердце – работало с перебоями. Одышка, головокружение. На нервы я внимания не обращал. Да и особых причин нервничать не было. Впереди нас ожидало что-то интересное, опасное. Я любопытен по природе. ‹…› Если бы была возможность вести дневник, я бы писал его, несмотря на нечеловеческую усталость. Но у меня не было ни записной книжки, ни карандаша, да и адресов нельзя было при себе иметь, не только дневник. Все документы были уничтожены. ‹…›
Падая от усталости, мы продолжали выходить из окружения. Впереди шла разведка из добровольцев, в том числе я.
Натыкались на немцев, вели перестрелку, но в бой не вступали: не хватало сил. На одной из дорог убили офицера и ранили солдата. Труп офицера остался на дороге, солдат убежал в лес, и мы не решились его преследовать.