Повседневная жизнь осажденного Ленинграда в дневниках очевидцев и документах - стр. 25
5 сентября 1941 года
Солнечное осеннее утро. Получаю приказание сопровождать командира батальона Обрезкина в г. Шлиссельбург. Со мной Олег Собейников. Садимся на катер-охотник. Моряки заметно под газом. Идем тихо, как на прогулке. Майор облокотился о решетку борта. Мы, сопровождающие, с канадскими винтовками, стали рядом. Настроение у меня солнечное. Пришвартовались к берегу. Моряки остаются, мы идем в город. Майор впереди, мы в трех шагах от него. Входим в отделение милиции города Шлиссельбурга. Здесь лет двадцать тому назад бывал мой отец. В милиции душно. Полно народу. Это все эвакуирующиеся, «разбомбленные», оставшиеся беглецы и беженцы. К первым относятся свободные граждане, проявившие трусость, ко вторым заключенные, осмелившиеся бежать под шумок. Среди живописной пестроты лохмотьев и физиономий особенно отличаются две. Это два приятеля по несчастью. Беженцы из лагеря. Один еврей с плутовскими глазами, с движениями заядлого авантюриста. На вид ему за тридцать, но на лице много морщин, голос вкрадчивый, осторожный. Он взирает на окружающую публику, как на стадо своих баранов. Рядом с ним сидит на подоконнике его напарник. Это русский деревенский парень. Не обижен здоровьем. На глуповатом лице читаются страх и озабоченность. Он словно мышь в мышеловке. Он сидит словно на иголках. Наконец, достает из вещмешка сверток и развязывает его. Там оказались толстые ломти шпика и сухари.
Его напарник бесцеремонно берет пару кусков сала и сухари. Их вызывают. Вначале русского. Он растерянно вскакивает и идет за загородку, но тотчас же бежит обратно. Захватывает свой мешок, который предусмотрительный сосед уже успел спрятать под лавку. Мы сидим молча в ожидании комбата. Вокруг женщины с узлами, мужчины с котомками, старики и ребятишки, будто на захолустном вокзале. Появился майор. Мы встаем. Он приказал Олегу оставаться и ждать нашего возвращения, а мне велел его сопровождать. Солнце высоко. Мы идем по пыльным улицам старинного провинциального городка. Два дня назад немецкие бомбардировщики «навестили» его. Под ногами скрежещет битое стекло, мы спотыкаемся о куски кирпича и штукатурки. На мостовой воронки до двух метров глубиной. В городе много моряков и армейцев. Мы идем вдоль канала, сворачиваем на длинный проспект. Одноэтажные домики утопают в зелени садов.
Идем медленно. Комбат часто останавливается, снимает фуражку, вынимает платок и вытирает с лица пот. Встречные военные отдают моему начальнику честь. Я, как телохранитель, иду четким чеканным шагом, оглядывая с ног до головы озабоченных прохожих. Наконец мы у цели. Заходим в магазин с черного хода, комбат получает сверток, и мы возвращаемся обратно. Та же дорога. Зной неимоверный, хочется выпить пива, но его нигде нет. Комбат останавливается перед домом в центре города и отпускает меня. Я должен идти в отделение и там дожидаться.