Повитель - стр. 60
Отец молча принял вожжи и поехал дальше. А Григорий пошел по тропинке вдоль поскотины, сшибая кнутом, который забыл отдать отцу, головки белых ромашек. Но, отойдя шагов сорок, сел на землю за кустами.
Здесь, по этой тропинке, должна возвращаться домой Дуняшка.
Вечер был теплый и тихий; серый сумрак, сгущаясь, проглатывал пространство, но темнота ползла по земле, а вверху, над головой Григория, разливался еще голубоватый, успокаивающий свет.
Скоро Григорий услышал женские голоса, смех и вдруг с тревогой подумал, что Андрей, может быть, уже выкупался и теперь идет вместе с женой. Поднявшись с земли, Григорий отошел на всякий случай в кусты.
Дуняшка, подойдя к поскотине, попрощалась с женщинами и свернула в сторону своего дома. Григорий вышел ей навстречу из кустов, произнес тихо:
– Здравствуй…
– Ой, кто это? – вздрогнула Дуняшка, останавливаясь.
– Свои…
Видя, что Дуняшка пятится и вот-вот бросится назад догонять женщин, он поспешно добавил:
– Ты не бойся, я… так, по-хорошему.
Подойдя к ней поближе, Григорий ударил черенком кнута по сапогу, спросил:
– Ну, как живешь?
– Ничего, хорошо живу…
– Какой там… Посуды даже нет. Я видел: чай из глиняных кружек пьете…
Дуняшка стояла перед ним прямая, стройная, пахнущая солнцем, сухим душистым сеном и еще чем-то таким, от чего пьянел Григорий и готов был снова упасть к ее ногам, плакать, просить, умолять, чтобы она шла сейчас с ним, в его дом, или наступила бы ему на горло ногой и стояла так, пока он не задохнется.
– Чего тебе надо-то? – недоумевающе проговорила Дуняшка, снова оглянувшись беспокойно назад.
– Да мне ничего, – промолвил Григорий.
– Пусти тогда…
Она сделала шаг в сторону, чтобы обойти Григория. Но он схватил ее за руку у плеча и зашептал:
– Ты пойми, Дуняшка… Я – я знаю, ты не можешь… сейчас. Но если что случится… через год ли… когда ли… ты приходи… возьму тебя… Завсегда возьму…
Он шептал ей в самое ухо, она уклонялась, пытаясь одновременно вырвать руку. Не помня себя, Григорий вдруг обнял ее – впервые в жизни обнял Дуняшку – и, чувствуя, как она, горячая и сильная, бьется в его руках, тихо засмеялся, приподнял с земли и так стоял несколько мгновений.
– Пусти, дьявол!.. – хрипло закричала Дуняшка, упираясь ему в грудь руками, откидывая назад голову, с которой упал на плечи мягкий ситцевый платок. – Да пусти же! Андрей!!
И в самом деле где-то близко послышался глухой топот ног. Кто-то бежал к ним по тропинке. Но Григорий не мог сейчас ни о чем думать. Поставив Дуняшку на землю, он правой рукой пригнул к себе ее голову и поцеловал в мягкие, теплые губы.