Повитель - стр. 36
– Что ж… и одену.
– И на руках носить будешь?
– Буду, – тихо сказал Григорий, голос его дрожал. – Смейся, ладно… не понимаю, что ли? А… буду… – Неожиданно Григорий подступил к ней вплотную, схватил за руку и зашептал: – Ты пойми только, жизнь у тебя впереди… И у меня! Ты одна осталась – куда податься? Андрея нет. Помер, может, где… А и придет – что тебе за жизнь? Что тебе в нем? Согнет вас нужда обоих.
Но Дуняшка уже сильно отталкивала его обеими руками, отталкивала молча, крепко сжав побледневшие губы.
– Ну и толкай, ну, ударь меня. Бей!.. Хочешь, на колени стану перед тобой, – быстро говорил Григорий, цепляясь за ее старенькое пальтишко. Громко, с булькающим звуком проглотил слюну и, замолчав, впервые поднял влажные глаза на Дуняшку. Верхняя губа его, на которой пробивались редковатые рыжие волосы, подрагивала. – Я, неприглядный из себя, знаю… Тем пуще беречь тебя буду… И… вот…
Григорий быстро оглянулся – не идет ли кто по улице – и упал на колени, не сводя уже с Дуняшки заискивающих, преданных по-собачьи глаз. Она отскочила как ужаленная и хотела бежать, но остановилась, прижалась спиной к изгороди из березовых тонких жердей и тяжело задышала. Григорий, помедлив, поднялся и опять растерянно осмотрелся вокруг.
– Не подходи! – крикнула наконец Дуняшка, хотя Григорий стоял на прежнем месте. И повторила уже тише, почти шепотом: – Не подходи…
– Я не подхожу… – промолвил жалобно Григорий, пряча голову в воротник.
Так стояли они молча несколько минут. Наконец Дуняшка проговорила:
– Отойди-ка от дверей.
Григорий покорно сделал два-три шага в сторону. Тогда Дуняшка осторожно, не спуская глаз с Бородина, опасаясь, что он может неожиданно кинуться на нее, стала подвигаться вдоль изгороди к дверям. Потом стремительным рывком бросилась к дому и, чувствуя себя в безопасности, остановилась на пороге, готовая каждое мгновение юркнуть в сенцы и захлопнуть дверь. Но Григорий неподвижно стоял на прежнем месте.
– С любимым-то и нужду легче переносить, – промолвила Дуняшка, поглаживая покрасневшими от холода руками дверную скобку. – А твоего богатства не надо мне… – Помедлив, добавила еще: – Люди и так говорят про вас – с чего это разжились вдруг?
И поспешно скрылась в сенцы, стукнула дверью, потому что Бородин стал тяжело и медленно поднимать голову…
А Григорий еще постоял, тупо глядя на то место, где только что была Дуняшка. Медленно повернулся и так же медленно пошел прочь, поняв, что здесь ему больше делать нечего.
Шагая по улице, Григорий ни о чем не думал, в голове было пусто и гулко звенело, как в дырявой, рассохшейся бочке.