Повезло. 80 терапевтических рассказов о любви, семье и пути к самому себе - стр. 18

А на самом деле я просто пыталась выключить себя на час из непроходимой боли, вылезти из колодца моей беды и целый час, зажмурившись, просидеть на солнце. Которое, кстати, светит для всех одинаково, просто до некоторых, кто очень глубоко в колодце, лучи не достают.

Я насильно выдрала себя из болота и честно прожила тот час маникюром, а не предстоящей операцией моего ребенка. Мне был необходим этот час. Потому что я мать, которая должна спасти своего ребенка, а для этого необходим колоссальный ресурс нервов и выдержки, а стресс и страх выкачивают его каждую минуту, и вот хотя бы на час заткнуть эту утекающую энергию маникюром было жизненно необходимо.

Потому что когда тебе плохо, это как падающий самолет: и перегрузки, и турбулентность, и вот тогда «сначала маску на себя, потом – на ребенка».

Домой я вернулась покладистая, спокойная, чуть виноватая. Мои пальцы блестели леденцами. Я стала готовить нормальный обед впервые за несколько месяцев. Придумала сложносочиненные блюда – суп и лазанью.

– Ох, маникюр творит чудеса, – сказал муж, обнаружив меня на кухне среди продуктов.

На сковороде уже весело шкворчали овощи, источая вкусный, давно забытый аромат домашней еды.

А я просто хотела еще час прожить вдумчиво, сосредоточившись на готовке. Я заставляла себя думать о рецепте, ингредиентах, о том, что сначала тертую морковь или перчик, о чем угодно, кроме того, что хирург со скальпелем скоро будет делать надрезы на голове моей дочери. А там, глядишь, среда закончится и наступит новый день. Нужно только придумать, как переползти из четверга в пятницу.

Я написала об этом пост в своем блоге – фактически призналась в преступлении, ведь только плохая мать может скакать по маникюрам, пока семья проживает трагедию. Я ждала осуждения, брезгливого «Да как так можно?». Я была готова, что меня заклеймят позором и наложат епитимью – придумают наказание за мое преступление.

Но случилась удивительная вещь. Люди стали писать комментарии и письма, где рассказывали о своих поступках, совершенных в состоянии глубокого душевного пике. Вот женщина рассказывает, как купила дорогой красивый плащ, пока ее крошечная дочь лежала в реанимации для новорожденных. Она принесла туда сцеженное молоко, к ребенку ее не пустили, велели идти домой. А дома кроватка, игрушки, ползунки… Она не могла вернуться домой одна и пошла по магазинам. Увидела тот плащ. Дорогой, желтый, бестолковый. Она его надела и поняла, что купит. Он стоил как три четвертых ее зарплаты за месяц, а деньги были нужны: впереди борьба, врачи, реабилитация.