Поветрие - стр. 13
Ужас сковал Максима, а тут нападавший оторвался от уже только мелко дрожащего конского тела и поднял на Максима глаза. Был он бородатый, с всклокоченными редкими волосами, и лицо у него было темное совсем, словно налившееся стоячей синей кровью – или это только казалось ночным делом?
А вот глаза у мужика были белесые, неподвижные, совсем неживые. Тут-то Максим и понял, что никакой это не мужик, а упырь могильный, про каких в страшных сказках сказывают. Максим таких много слышал, пока в миру жил, да никогда не верил, что такая страсть на самом деле по свету ходит.
Зарычал упырь, на Максима взглянувши, кинулся вперед. Максим от ужаса вскрикнул и рубанул его с размаха топором в темя. Раздался стук, словно в колоду топором ударили, и вошел топор лихо, на полтопорища.
Любой человек от такого удара тут же упал бы бездыханным, вот только перед Максимом был не человек, в чем он теперь убедился окончательно. Тварь сперва в самом деле повалилась на землю, но тут же с нее поднялась и вновь повернула залитую кровью харю к Максиму, ощерила зубы. А топор так и торчал из ее полуразрубленной головы.
Максим попятился, скользя руками в лошадиной крови, пропитавшей землю. Теперь оружия у него вовсе не было: да и на что оружие против того, кто с топором в голове ходит, как ни в чем не бывало? «Бежать!» – промелькнуло у Максима в голове. – «И на дерево залезть – авось, он там не достанет!»
Но тут раздался короткий свист, и тело упыря дернулось – это впилась в него длинная стрела, отбросив его на землю. Тот сперва засучил руками-ногами, словно муха, проткнутая иглой, затем вскочил и бросился на Стешу, которая как раз накладывала на тетиву вторую стрелу, но выпустить ее явно не успевала. Еще миг, и мертвец впился бы ей в руку окровавленным зубами, но Максим ухватил его за босую холодную ногу и дернул на себя изо всех сил, отчего упырь упал ничком и заскреб рыхлую землю костлявыми пальцами.
Максим тут же прыгнул ему на спину, рванул топор на себя, тот зашатался, остался в руке. Не помня себя, Максим принялся рубить им куда попало: то в землю, то в голову, то в шею, пока из всего этого не вышло месиво и крошево.
– Эй, все, перестань! – услышал он взволнованный голос Стеши, почувствовав, как она тормошит его за плечо. – Уходить надо! Бросай это!
Не сразу, но он поднялся с земли, стараясь не смотреть на то, во что превратилось тело напавшего. Восстать оно более не пыталось, лежало на земле безжизненной тряпкой. Максим почувствовал, как ноги стали ватными, а голова кружится и гудит, словно над ней звонит трехпудовый колокол, и что сам-то он весь в крови, точно в бойне на полу извалялся.