Повести о Ломоносове (сборник) - стр. 40
На лице Ирины Семеновны изобразилось волнение. К щекам ее приливала кровь, и они горели. Вдруг губы сильно сжались. Она решилась. Женщина повернулась и пошла в другую сторону, туда, где виднелся стан их соседей по сенокосу.
Увидев Ирину с тазом на плече, Алена, ее подруга и землячка, удивилась:
– Ты что?
– А так… Ничего. В гости пришла. – Ирина усмехнулась и добавила: – Душу свою испытать. Крепка ли.
– Ох, Ирина, и непонятная же ты!..
– Часом случается – сама себя не понимаю… – Будто вспомнив свое дело, она спросила: – Да, вот что: нет ли вестей каких из Матигор, от наших?
– Это что ж – сюда, в стан, вести нам слать будут?
– Ах да, да. Я и забыла… В стан… Ну конечно, в стан…
– Ты сядь, Ирина. И таз свой сними да поставь на землю.
– Какой такой таз?
– А вот тот, что у тебя на плече…
Ирина Семеновна удивленно посмотрела на таз.
– A-а… таз… Да, да… Я и забыла…
Вдруг она опомнилась. Сбросив таз на землю, она почти закричала:
– Я могла не видеть! Ничего не заметить! Все бы само собой случилось. И потом, необязательно же волна по реке пойдет.
Ирина говорила что-то совсем для Алены непонятное.
«Порченая!» – мелькнуло в голове у той. Так Ирину нередко называли за глаза еще в детстве, удивляясь странности и дикости ее нрава.
Ирина Семеновна села. Стали беседовать. Но разговор не клеился. Необычная гостья то замолкала, хмурилась, то вдруг задавала вопрос, а ответ не слушала. И как-то странно она смотрела на склонявшееся к горизонту большое солнце.
– Ночь… Скоро ночь… – некстати сказала Ирина Семеновна.
Алена все больше и больше удивлялась:
– Не пойму я тебя, мать! Беда, что ль, какая стряслась?
– А ты не во всякую душу старайся заглянуть. Смотри, ненароком испужаешься!
Алена вздохнула и больше уже ничего не старалась выведать у Ирины.
Когда Михайло к ночи уходил один на рыбную ловлю, мачеха еще не вернулась в стан.
Глава одиннадцатая
МАЧЕХА СПАСЛА СЕБЯ ОТ ГРЕХА
Когда Ирина Семеновна возвратилась, Василий Дорофеевич встретил ее недовольный:
– Где же ты была?
– Дела обдумывала: как жить с тобой будем да поживать да добра наживать. На то время нужно.
– Добро-то я наживаю.
– Оно мне и досадно.
– И придумала что?
Ирина Семеновна бросила на мужа сумрачный взгляд:
– Придумала.
Она пошла к телегам, но, отойдя, бросила через плечо:
– У Алены была. Заговорились. Ну вот и задержалась. С детства ведь подруги мы. Есть что вспомнить.
Ночь Ирина Семеновна спала плохо. И как только развиднелось, она встала и пошла к реке.
За частым тальником, густо обсевшим речной берег, Двины видно не было. Быстро пройдя по вившейся среди кустов тропке, Ирина Семеновна вышла к тому месту, где берег обрывом падает к намытой рекой песчаной полосе. Она раздвинула в стороны сизые хлысты тальника. По серой еще воде Двину била частая подветренная волна.