Повести о Ломоносове (сборник) - стр. 18
«И это всё, это всё? – думал Михайло, пробираясь тайными лесными тропами к себе домой. – Вот это и есть самая высокая правда, которой достигает Аввакумово учение?»
Ему припомнилось то, что услышал он в тот вечер.
«Враги же сами и помогут нам, – говорил Исаакий Максиму Нечаеву. – Труден тот подвиг, но, однако, Господу любезен. Блажен час сей, когда человек сам себя своей волей сожжет».
Михайло тогда не понял этих слов. Теперь он их понимает.
«Это и есть самое высокое утешение человеку на земле?» – без конца повторяет он, думая о том, что привелось ему повидать.
Прошло несколько месяцев, прежде чем отец однажды тихо сказал Михайле:
– Вот что. Не только что прямым учением человек учится. Обожжешься – тоже учение.
Глава третья
ПЕРВОЕ ОТКРЫТИЕ ЛОМОНОСОВА
Расставшись с Шубным, Михайло через боковой вход вошел на обнесенную изгородью усадьбу.
Он прошел мимо вырытого посреди двора небольшого прямоугольного пруда и направился к сараю.
Надо было отбить косу к завтрашнему дню. Он и принялся за дело. Но скоро дробный стук молотка об отбиваемую косу прекратился. Отложив в сторону косу, Михайло задумался.
Настланные по торфянику мостки заскрипели под быстрыми женскими шагами.
– Все думаешь? – спросила мачеха, подходя к пасынку.
– Все думаю.
– Ну и до чего-либо уже додумался?
– Покуда не до всего.
– И ума палата, а все еще не удумаешь?
– Случается.
– Дед-то Егор чуть было не убил тебя? Рассказали уж мне. Вот и пришла тебя проведать. Что, думаю, с сыном?
– Спасибо, матушка. Знаю: всегда добра мне желаешь.
Мачеха метнула на него косой, недобрый взгляд.
Первая жена Василия Дорофеевича Ломоносова, мать Михайлы, умерла уже давно. Недолог был и второй брак: умерла и вторая жена. И теперь Василий Дорофеевич был уже в третьем браке. Ирина Семеновна, вторая мачеха Михайлы, женщина недобрая и гневная, не любила пасынка. А как пришел этим летом Михайло с моря на сенокос, вроде как уж хозяином и распорядителем, мачеха и особенно стала злобиться.
В самом деле, случись что с мужем – все достояние к Михайле перейдет. Он – хозяин, она – горькая вдова.
– Прежде чем сюда прийти, в твою светлицу заходила я, в ту, где думы свои великие думаешь да книги читаешь свои новые. Не там ли ты? Нету. Гляжу – и книг нету. Не в сундук ли ты кованый, что в углу там стоит, их спрятал да замок пудовый навесил? К чему бы их под замок?
– Про всякий случай. Думаю: никого вдруг дома, а тут – лихой человек?
– Лихой человек разве на книги твои позарится? Золото, что ль?
– Не золото, а все цена им есть. Уследит – все ушли, даже и ты, матушка, некому постеречь, ну и… – Михайло развел руками.