Повести и рассказы. Избранное - стр. 37
– Хочешь, я поговорю с Натальей?
– Поговорите.
– Ладно, пойдём, а то нас опять потеряют.
****
Когда Геннадий с Максимом вернулись, женщины за столом пели «Ой мороз, мороз…», а закончив её, затянули «Рябину кудрявую». Марина смущалась, когда её локтем толкала Галина, давая понять, что студентке нужно поддержать женское общество и петь с ними.
– Гена, давай плесни всем ещё по одной, – попросила Наталья, когда песня закончилась.
Геннадий повиновался, осторожно, придерживая рюмки, разлил спиртное. Женщины выпили.
– Марина, а ты откудова родом-то? – спросила Паня. – Местная? В смысле, из города?
– Да, – ответила девушка, всё также краснея.
– Шибко ты на мою сватью похожа. Царство ей небесное.
– Я сватью твою не помню, – вступила в разговор Галина. – А вот тятю твоёго очень хорошо представляю. Ему также царствие небесное.
– А чего это ты, Галя, его помянула-то?
– Просто тятя твой – Иван Силыч – хороший был мужик, справедливый.
– О да! Этого у него не отнять, – согласилась Паня.
– С Паней мы родом-то из Нижне-Исетска, – пояснила Галина. – Лет пять назад я оттудова окончательно съехала. А ты, Панечкя, в котором году сюда переехала-то?
– Так, сейчас скажу, – задумалась Паня. – В пятьдесят третьем Сталин умер…
– Ой, как мы тогда ревели-то все, – перебила её Галина. – Как ревели! Отец народов всё-таки!
– Ну да, – согласилась Паня. – После Сталина пришёл этот, «кукурузник» – Хрущёв. Так он чего задумал-то.
– Ну?
– Решил он цыган, что по всей стране бродяжничали, сделать осёдлыми. Паспорта им ещё тогда выдавали.
– Да, да.
– Их в Нижне-Исетск целыми таборами свозили. Машины эти, как его… «ЗИС-5», битком набитые, привозили их, не пойми откудова. Выделяли приезжим хороший пиломатериал, кругляк тоже давали, заставляли строить постоянное жильё. У жителей посёлка до этого наделы были по двадцать пять, а где и по тридцать соток земли на семью. На участках скотину пасли, у кого ульи стояли.
– Да, да, помню.
– Так вот, власти распорядились всем местным землю порезать. Оставляли всего по восемь-девять соток, излишки цыганам отдали. Недовольных тогда шибко много было. Вот и тятя-то мой не захотел там больше жить и продал дом. Все мы переехали на Шарташ, к дядьке нашему, Фёдору Силычу. Получается, в пятьдесят пятом году это было. Здесь отстроились потихоньку. Так вот и живём.
– А мы на цыган как-то не обращали внимания, – сказала Галина. – Они нас не беспокоили. Когда у меня муж умер, с дочерью мы решили разъехаться. Она в Нижне-Исетске осталась, а меня сестра сродная на Шарташ позвала. Тут все и встретились. Да, Панечкя?