Повесть об отце - стр. 8
– Ну как тебе? – вытирал о траву руки Колька.
– Лафа, – облизывался приятель. – Жаль без соли.
Накануне ноябрьских праздников, Лев Антонович, решил заколоть кабана. Были у него они всегда отменные, не подкачал и этот, набрав пудов двадцать. Многие в Краснополье для такого дела приглашали «ризныка», но он всегда колол лично. Жена и старшие братья помогали.
– Гэтага будешь забивать ты, – сказал накануне Кольке.
– Хорошо, – внешне спокойно ответил сын, хотя внутренне напрягся. Зарезать кабана не шутка. Если с первого удара не попасть в сердце, может вырваться и покалечить. Крови не боялся, по просьбе матери не раз рубил головы петухам и курам. В этот раз все было много серьезнее, но был уверен – справится.
За сутки до забоя «ваську» прекратили кормить, давая только воду, он злобно похрюкивал в загородке, а на следующее утро приготовили все нужное: Лев Антонович наточил австрийский штык, когда-то принесенный с фронта, к нему еще нож с топором и устлал сеном часть двора между хатой с сараем; Варвара Марковна вскипятила на печи в летней кухне два чугуна воды, а Колька с Алексеем навертели десяток жгутов из заранее припасенной ржаной соломы, отложив в сторону.
Потом Додика, отстегнув цепь от будки, отвели в сад и привязали к груше. Открыв загородку, борова, выманили из сарая на сено во двор крупным буряком, и как только начал им хрустеть, захлестнули на задней ноге крепкую веревку.
– Готовы? – покосился батька на стоящих рядом Кольку с зажатым в кулаке штыком и Алексея. Те решительно кивнули.
В следующий миг последовал рывок, кабан опрокинулся на правый бок, навалились сверху, и Колька по рукоятку вогнал ему лезвие под ребра, попав точно в сердце. Жертва истошно завизжала, пытаясь освободиться, через секунды визг перешел в хрип. Подергавшись, затихла.
Наблюдавшие за всем со стороны младшие братишки радостно запрыгали на месте, а самый младший – Женька, заревел.
– Ты чего?
– Ваську жалко.
С другой стороны к туше подошла мать с эмалированным ведром, наклонилась. Колька осторожно вынул штык из раны, в емкость хлынула алая струя. Когда наполнив почти доверху опала, унесла емкость на веранду. Муж, вынув из кармана, вставил в рану затычку, после чего со старшими сыновьями начал обработку кабана.
Для начала горящими соломенными жгутами, ворочая за ноги, опалили щетину. Затем, поливая тушу горячей водой тщательно поскребли ножами и опаливали вторично, пока молочно белая кожа не стала золотиться.
– Будя, – сказал Лев Антонович, отсек у кабана ухо и, разрезав на кусочки, оделил всех сыновей. Те с удовольствием захрустели редким лакомством. После, перевернув на брюхо, тушу накрыли старым ватным одеялом. Вовка с Васькой и Женькой уселись сверху, как наездники и, хохоча, стали на ней подсигивать. Это была не игра, такое делалось, чтобы сало стало мягче.