Повесть о том, как я за счастьем ходила - стр. 6

Здравствуй, утро новое, день добрый, земля приютившая, и я любимая, изрекла я, чтобы хоть как-то нарушить эту звенящую и пугающую тишину.

С ходу попыталась растолкать притулившегося рядом со мной черта. Свернувшись калачиком, он ни как не хотел просыпаться, хоть и подрагивал бархатным пятачком.

Облако же вообще расползлось и растеклось по траве, по кустам, по закоулочкам, явно изображая из себя утренний туман. Как его собрать и малость сгустить, а может даже и разбудить. Мозг мой как не напрягался умных мыслей не выдал. И пришлось мне новый день начинать в гордом одиночестве средь спящего царства. Поозиравшись по сторонам, я услышала невдалеке журчание веселого ручейка и поспешила к нему, вкушая непередаваемое удовольствие обмена живым словом.

Привет, ручей! – еще с пригорка пропела я, какой ты прозрачный и говорливый.

Буль-буль, ответил ручей.

Я с наслаждением зачерпнула целую пригоршню холодной воды и с шумом опрокинула себе на лицо.

Ух ты, какая холодная, б-р!

Б-р-бр-р-бр!

Рассмеявшись, я начала умываться и приговаривать присказку: «Водица-водица, умой мое лицо, чтоб глазки горели, чтоб зубки блестели, чтоб коса хорошела, чтоб я молодела!»

Шил-шил-шил, – заструилась вода.

Вот бы набрать этой студеной водицы, да плеснуть бы ее под бок черту, вот бы он детство вспомнил – материализовалась в мозгу шальная идея. Грея эту мысль, я начала оглядываться по сторонам. А ручей как подслушал меня, и чуть ниже по течению что-то дзинькнуло. Пригляделась ручка, подбежала, схватила и чуть в воду не села. А ручей, гаденыш, как зажурчит, точно засмеялся заливисто. А я смотрю на предмет: котелок не котелок, тарелка не тарелка. В общем, сосуд в форме глубокой раковины с ручкой, с узорчиками чеканными и камешками разноцветными. Отродясь такого не видала, но красоту и оригинальность оценила.

Не замедлив реализовать свой злобненький план, шустренько зачерпнула из ручейка и поспешила к друзьям доставлять удовольствие раннего пробуждения.

Чеки взвился под самые небеса, вспоминая всех живых и мертвых, святых и не очень, в полном объеме вкушая всю прелесть столь оригинального пробуждения. Глядя на мою невинно улыбающуюся физиономию, он был готов рвать и метать. Но на будущее решил, что связываться с бабой, да еще с некоторой долей оригинальности, себе дороже станет.

А я, сделав свое доброе мокрое дело, с удовольствием наблюдала как краешек облака вытягивал из раковины остатки ручейковой воды. И некогда растекшаяся молочная масса начала колебаться, колыхаться, уплотняться и, наконец, собралась в милый шарик пару метров в диаметре. В центре проклюнулось рыльце, чуть выше – два глаза-плошки.