Повесть о потерянном времени - стр. 43
И, в итоге, фальшиво недоуменному взгляду старшего воинского начальника, бодро выскочившего (ну чем не черт из табакерки!) в намеченное им самим время на плац для обозрения большого количества находящегося под его началом военных, предстает удручающая картина измученного воинства, мечтающего только об одном – скорейшем исчезновения из поля их воинского зрения этого свежерадостного «бодрячка». А «бодрячок» начинает прикидываться и изображать непонимание пред ним происходящего. Вроде как в каком другом, в небесном каком-то полку доселе служил он и этой приземленной действительности не знает. А в не знании своем ничего не понимает и понимать не хочет. «Здравствуйте, товарищи!» – истошно вопиет он. «Зрав-гав-жел-гав-тов-гав-пол-гав» – уныло вторят ему сотое за это утро приветствие усталые «товарищи». «Не понял! – взвизгивает бодрячок. – Вас, что с утра не кормили?! Зам по тылу, кормили Вы их сегодня? Не говном, я надеюсь, кормили? То-то же! Еще раз: «Здравствуйте, товарищи!» И так до тех пор, пока доведенные до состояния крайнего озверения военные не прокричат в ответ какую-нибудь перемешанную с матом ахинею, но громко и озверело так прокричат. Это сразу как-то успокаивает старшего воинского начальника, и начинает он долго и нудно о чем-то говорить. Ну, к примеру, о том, что надо там что-то искоренять. А, искоренив это все подчистую, необходимо начинать укреплять и неуклонно повышать, а иначе он чего-то там не потерпит и тогда – пощады от него не надо ждать никому. В общем, всегда у военных этих примерно так все и происходит. Наверное, будет так и этот раз.
А вот и он, разлюбезный подполковник Шахрайчук. Сегодняшний «бодрячок». Вечерний шоумен. Сейчас зажжет он не по-детски. Готовясь к этому действу Шахрайчук стремится четко выдержать время и вальяжно спускается по штабным ступенькам. Останавливается и удивленно смотрит на безмолвно приветствующего его старлея. Прикладывает руку в ответном приветствии и проникновенно осведомляется: «Вы, шо? Вы якого ообще-то, члена здесь стоите? Чему нэ в строю? Вы шо, нэ знаете, шо назначены замом командира роты? Ах, якой роты нэ знаете? И я обещал Вас назначыть и зара прэдставыть? Ах, ызвынайтэ, моглы бы уже все узнать за то врэмя, поки вы тут ошиваетэсь, ще в нас всего одна вакантна должност зама ротного. Во второй ротэ старшэго лэйтенанта Бчелкина! Вот нэхай Вас там и прэдставлають! Идытэ соби становитэся в строй. И швидче. Я поки жду. Нэ могу из-за Вас ничего начати».
Резко развернувшись, Сергей подчеркнуто неторопливой и прихрамывающей походкой отправился к указанной ему роте: «Ах ты, козел вонючий, – зло подумал он, – мало того, что по его милости пришлось говном почти час дышать, да еще спать придется под лестницей, так он еще и до представления не снизошел, мерзавец. Сломать решил меня, бездарь? На-ка вот, выкуси! Не на того попал! Так, а что он сказал про ротного? Пчелкин? Это ведь, наверное, тот придурок-«старлей», встретившийся недалеко от КПП? У него вроде тоже фамилия какая-то из жизни насекомых была? А может, все-таки, это другой какой старлей? Мало ли в Бразилии Донов Педров? Да нет, тот самый! Вон его надменная «треуголка» возвышается над локтем правофлангового бойца из второй коробки. Да-а-а, очень похоже на то, что влип ты, очкарик! Ладно, где наша не пропадала!? Прорвемся! Как говорится: меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют!»