Повесть о потерянном времени - стр. 4

А вдруг это все же не спорт? Вдруг это все же желание извлечь из внешне бесславных космических полетов какую-то скрытую и внутренне-солидную коммерческую выгоду? Ведь летают уже на станцию за огромные «баблосы» космические туристы. Возвращаются, правда, всегда почему-то с красными руками. Недавно все-таки выяснилось, почему же проступает у них всякий раз это загадочное покраснение. Оказывается, дело не во влиянии невесомости, как многие ученые-медики до этого думали. Все дело в том, что очень сильно бьют по рукам этих незадачливо-отважных туристов профессионально дрожащие члены экипажа. Бьют в тех всегда наступающих случаях, когда на следующий день после прилета на станцию новоявленный турист начинает чувствовать себя вполне состоявшимся и уже довольно высокопрофессиональным астронавтом. Прочувствовав все это, турист тут же пытается пожмакать какие-нибудь особо понравившиеся ему кнопочки или дернуть за какой-либо особо оттопыренный тумблер. Вот тогда-то и начинают постепенно свирепеть полноправные члены экипажа, глядя на непрерывно мигающие красные лампочки пультов управлении. И в этом, каждый туристический полет наступающем случае, несмотря на отчаянные в совершенно необоснованной своей обиде туристические вопли: «Я вам такие бабки плачу!» и растопыренные в негодовании пальцы, без рукоприкладства обычно дело не обходится. Но от этих горе-космонавтов-астронавтов хоть какая-то польза есть – «баблосы». А от бесплатно прокатанных на орбиту лягушек, микробов и амеб, от них-то какая коммерческая выгода? Да и выглядит все это как-то трусливо. Вот затащили бы на орбиту кого-нибудь покрупнее, например, какого-нибудь вымирающего уссурийского тигра. А еще лучше захватить с собой полноценную и разнополую парочку тигров для проверки влияния невесомости на рождаемость. И вовсю над этой парочкой экспериментировать, кормя ее при этом гречневой кашей с индейкой из специального тюбика! Глядишь, и ряды космических натуралистов сильно поредели бы. Ну а поскольку тигров экспериментаторы стараются с собой почему-то не брать, ряды исследователей постоянно растут. Растет и количество плавающих в невесомости экскрементов.

Так что, вот такие вот мерзопакостные времена у нас нынче наступили. Просто даже как-то незаметно подкрались они к нам, времена эти. И мы ведь знаем, какое явление обычно подкрадывается к нам незаметно. Явление, выражаемое коротким, но очень емким словом. Знаем ведь мы, как это все может быть серьезно и порой, сильно грустим в предвкушении наступления этого явления. Но только не сейчас. Ведь тут такая радуга вдруг образовалась! И никому нет от нее абсолютно никакого вреда. Это ведь, если по околонаучному – продукт тихого и безобидного такого разложения слегка хамовитых в пронырливости своей, но все же веселых солнечных лучиков! Какие тут могут быть обиды? На естественным образом разлагающихся на этой планете уже давно никто не обижается. Не таят на них попросту никакого зла. На этой планете в таких случаях уже давно принято говаривать: «О разлагающихся – либо хорошо, либо вообще ничего». В общем, с разложением на этой планете все уже давно довольно строго. И поэтому образовавшаяся как-то вдруг радужная разноцветность беспрепятственно стекала капельками по широкой дуге и с благодатью впитывалась каждой клеточкой пересохшей земной поверхности. Поверхность видимо уже была чем-то больна и поэтому сильно жаждала именно этой радужной и целительно-разноцветной влаги. Недавно шедший дождь заставлял поверхность только брезгливо морщиться. Морщась, поверхность еще острее ощущала в болезненных складках своих набухающие от дождя мегатонны гниющего мусора – продукта, если так можно выразится, развития очередной земной цивилизации. Сколько же уже их было, цивилизаций-то этих на одной и этой многострадально истоптанной и всячески попираемой поверхности! Но, справедливости ради, надо отметить, что по разному вели себя эти цивилизации. Древние бывалыча тоже сильно докучали: то каналы возьмутся рыть в самой неплодородной части этой самой поверхности, то плужком по почве туда-сюда пройдутся. А то еще возьмут и набьют всякой дичи. Но как-то деликатней все намного было, раньше-то, душевней как-то. Поцарапают, к примеру, поверхность или флору с фауной слегка потревожат, когда очень уж сильно проголодаются и молятся потом неделю вымаливая прощение у потревоженных духов и богов: «Прости нас, засранцев, премилостливый, Перуне! И ты прости нас, достопочтимый Велес! Не со зла мы! Просто очень кушать нам хочется!» Боги с духами сперва слегка прогневаются, но потом простят страждущих. Простят, ибо понимают: действительно, не со зла же они ведь, в самом-то деле, просто так они все примитивно устроены, не могут пока еще святым духом питаться. «Мы вот хоть и можем на тонкую энергетику всецело подсесть, – думали многочисленные божества, – а ведь тоже не без греха, любим и мы тож иногда мясцо-то с хлебушком пожевать, когда свершаются в нашу честь различные жертвоприношения. А почему любим-то мы все это? Почему бы не отказаться от скоромного совсем? Другой энергетики-то ведь вполне хватает кругом. Вся беда в том, что уж больно она невкусная, энергетика эта. То ли дело подогретое на жертвенном огне и истекающее жирком мясцо!»