Повесть о моем друге Игоре - стр. 10
– Тётя Тамара?
Ему объяснили, что тётя Тамара на работе, скоро придёт.
Пошли с ним гулять на пруд, пускали бумажные кораблики. Когда вернулись домой, он опять сказал:
– Тётя Тамара.
Ему опять сказали, что тётя Тамара ещё не пришла с работы, но скоро придёт.
После обеда он лёг спать и, проснувшись, сейчас же сказал:
– Тётя Тамара.
Узнав о таком внимании со стороны Игоря, Тамара была обрадована, поскольку из-за панибратского обращения Игоря с ней считала, что он относится к ней пренебрежительно.
Мы с Петром и Игорем поехали в лес. Интересно наблюдать человека, впервые в жизни очутившегося среди деревьев. (Если Игорь и был в прошлом году в лесу, то ему исполнилось чуть больше года, и в памяти, естественно, никаких впечатлений не сохранилось.)
Нужно было перейти по доске через канаву. Игорь протянул мне руку и говорит:
– Пепереми, я – бух.
То есть переведи, я упаду.
В лесу увидел толкущихся в воздухе комаров и с какой-то уверенной безапелляционностью констатировал:
– Мухи.
Комары и на самом деле, в общем, похожи на комнатных мух, с которыми он уже достаточно знаком, комаров же ни разу не видел.
С мерным, довольно громким жужжанием между стволов деревьев медленно пролетел майский жук. Игорь с удивлением проводил его взглядом. Это было уже совсем что-то новое, поскольку по комнатам пока майские жуки не летают.
– Это жук, – сказал я ему. – Жук.
Отправились дальше. Игорь нашёл под деревом сосновую шишку. С любопытством разглядывал её.
– А это шишка, – сказал я.
Бережно спрятал шишку в карман.
Нашёл в траве брошенный кем-то дырявый резиновый мяч. Поиграли этим мячом, наподдавая его ногами.
К вечеру на небе появился сверкающий, словно отлитый из золота серп луны. Увидев луну, Игорь удивлённо стал показывать в её сторону пальцем и кричать:
– О! О!
Должно быть, даже не знал, как назвать этот загадочный и новый для него предмет. Возможно, он и видел луну в городе, но при вечернем городском освещении она, конечно, такого впечатляющего эффекта не производит.
– Это луна, – сказал я ему.
Домой шли вдоль канавы, с берега которой одна за другой плюхались в воду вспугнутые нами лягушки.
– Это лягушки, – сказал я, видя, что он заинтересовался производимыми лягушками звуками.
Он тут же принялся бегать вдоль канавы, пытаясь разглядеть в полутьме хоть одну лягушку. Не уверен, что это ему в какой-то мере удалось. Видимо, он всё же решил, что лягушки – это что-то вполне симпатичное, заслуживающее внимания. Когда мы направились к ждавшей нас на шоссе машине, он помахал в сторону канавы рукой и сказал: