Повесть не временных лет. Книга 2 - стр. 23
–А откуда ты знаешь, что там сейчас зима, и мороз? – С закравшимся подозрением, что он ее просто разводит, и ищет причину не высовывать свой железный нос наружу, прищурившись, спросила его Глафира.
Она видела в замке камины, но воспринимала их скорее как декор, чем средство отопления, тем более что ими не пользовались. Хотя, по идее, и должны были-бы, если за стенами холодно, замок ведь надо как-то отапливать, как ни крути, но стены-то должны промерзать. А здесь, никто ничего не топит, а в замке постоянная, и для ее восприятия, вполне комфортная температура. Даже сквозняки не гуляют, что удивительно для такой громадины.
Ой, крутит что-то железяка, только не на ту напал. Небось, от страха наложил в свой стальной подгузник, да всю эту фигню, с морозом, и выдумал.
–Так, она завсегда, в это время года. – Удивленно уставился на нее Доспех.
–О, как ты заговорил, оказывается, и о временах года знаешь, только вот вопрос, откуда? Сам ведь говорил, что о жизни за пределами замка, тебе ничего не ведомо, а тут вдруг, такие познания. – Подошла к нему вплотную Глафира, и заглянула в шлем. Хоть и знала, что там пустота, и никаких глаз нет. Тем не менее, Железный дровосек стыдливо отвернул свой шлем в сторону, и глухим голосом признался.
–Однажды, одного из нас хозяин наказал, и отправил нести охрану замка снаружи. Когда его вернули, на него было страшно смотреть. Ржавчина проела доспехи, а сочленения прикарели так, что он не мог сам двигаться. Вам это может показаться смешным, но для нас, это невыразимая мука, уж лучше отправиться на переплавку, и простоять несколько десятилетий железным истуканом, прежде чем начнешь ощущать себя живым, и к тебе начнет возвращаться память, чем испытать то, что выпало на его долю. Я понимаю, мы для вас всего лишь кусок железа, который может двигаться и говорить, и обязанности которого охранять, а не рассуждать. Но став живыми, мы обрели нечто вроде души, и научились чувствовать. Я готов пожертвовать жизнью, защищая вас, но меня страшат бессмысленные муки. Тот урок, запомнили все, мы знаем о временах года, и их последовательности, и то, что они собой представляют. – Закончив говорить, он печально склонил шлем.
В этом жесте, было столько горечи, что у Глафиры непроизвольно навернулись слезы на глаза. Ей стало очень жалко Железного дровосека, и одновременно, стыдно за себя. За то, как она себя вела, не только в данный момент, а вообще. Почувствовав себя этакой всевластной правительницей, она действительно потихоньку стала в нее превращаться, утрачивая все то доброе и хорошее, что в ней было.