Повелитель и пешка - стр. 83

– Эй, парень, ты как, живой? – Обр даже глядеть не стал, кто спрашивает, лишь снова застонал тихонько. Мол, в обмороке я, ничего не вижу, ничего не слышу. Почувствовал только, как его осторожненько перекладывают на воняющий рыбой плащ и волокут куда-то в сторону.

Пока Хорт изображал из себя беспомощную жертву, его оттащили к лесу и оставили в холодке под соснами. Он дождался, когда все сердобольные и сочувствующие убрались подальше, перекатился на живот и уткнулся лицом в землю. Уф! Может быть, если избавиться от рыбной вони, запаха кислого пота и крови, висевших над растерзанной поляной, наконец, перестанет мутить. Земля была колючей от хвои, пахла сыростью, вереском, грибной прелью. Хорош ударчик у этого костолома! Повезло, что все зубы целы. Обр осторожненько попробовал языком. Точно, целы.

Что-то скользнуло по волосам, тихонько поползло по спине. Он сердито передернул лопатками.

– У кошки боли, у собаки боли, у нашего мальчика…

Хорт повернул голову и совсем близко увидел влажные серые глаза, окруженные слипшимися от слез ресницами. Только этого еще не хватало. Он щелкнул зубами, едва не прихватив покрасневший кончик Нюськиного носа. Нюська отпрянула, но руку не убрала.

– Уйди отсюда, – прошипел Обр, – не мешай прикидываться.

– Как прикидываться?! – всхлипнула Нюська. – Ты же головы поднять не можешь!

– Я все могу, – просветил ее Хорт. – Могу. Но не буду.

– Почему?

– Чтоб не приставали. Дальше пусть сами разбираются, без меня.

– Ой, ты такой!.. Такой…

– Какой такой? – заинтересовался Обр. Выходит, дурочка все видела. Это было почему-то приятно.

– Такой стра-ашный!

– Чего?!

Он тут подвиги совершает, родное войско спасает от поражения, а она – «страшный». Ну, сказала бы, «сильный» или «храбрый».

Но дурочка гнула свое.

– Дерешься ты очень страшно.

– Ну да, я ж разбойник, чудище опасное и ужасное. А другие прям голуби нежные белоснежные.

– Другие дерутся оттого, что весело им, сила играет, себя показать хотят или, наоборот, боятся, чтобы трусами не ославили. А ты будто горох молотишь.

– Ну, ты и ляпнула. При чем тут горох-то?

– Ты не злишься, не лютуешь. Ты бьешь, будто они неживые вовсе, куклы, соломой набитые. Аж мороз по коже!

– Ну страшно, так и не глядела бы. Зачем ты вообще сюда притащилась? Сидела бы дома.

– Сосед нас с тетенькой позвал за детьми присмотреть. А у тебя опять все лицо в крови.

– Это чтоб еще страшнее было, – фыркнул обиженный Обр, но все же утерся рукавом.

– Нет, – вздохнула Нюська, – только хуже размазал. Дай-ка я!

– Ты совсем убитый или не совсем? – раздался рядом тонкий голос.