Повелитель блох - стр. 12
С этими словами незнакомка вынула из той же самой корзиночки, в которой находились игрушки, деревянную коробочку и вручила её Перегринусу. То была оленья и кабанья охота, которой он недосчитался на рождественском столе. Трудно описать странные чувства, боровшиеся в груди Перегринуса в эту минуту.
Если в наружности незнакомки, несмотря на её миловидность и привлекательность, было всё-таки нечто призрачное, что привело бы в трепет и людей, менее Перегрина боящихся близости женщины, то каков же был ужас, охвативший и без того достаточно напуганного Перегрина, когда он увидел, что эта дама была точнейшим образом осведомлена обо всех самых затаённых его начинаниях. И, несмотря на этот страх, что зарождался в нём, когда он поднимал глаза и торжествующий взгляд прекраснейших чёрных очей сиял на него из-под длинных шёлковых ресниц, когда он чувствовал сладостное дыхание прелестного существа, электрическую теплоту её тела, – зарождался в нём чудесный трепет невыразимого влечения, какого он не знал до той поры! Впервые вдруг представились ему всё ребячество и нелепость его образа жизни, вся игра в святочные подарки, и ему стало стыдно, что незнакомка про это знает; и тут опять показался ему подарок дамы живым доказательством того, что она поняла его, как никто ещё на земле, и что глубокое нежное чувство побудило её доставить ему такую радость. Он решил навеки сохранить драгоценный дар, никогда не выпускать его из рук и, весь охваченный непреоборимым чувством, с жаром прижал к груди коробочку, в которой находилась оленья и кабанья охота.
– О, – шептала незнакомка, – о, что за восторг! Тебя радует мой подарок! О милый мой Перегрин, стало быть, не обманули меня мои грёзы, мои предчувствия?
Господин Перегринус Тис несколько пришёл в себя, так что был в состоянии вполне явственно и внятно проговорить:
– Но, дражайшая, высокочтимая сударыня, если бы я только знал, с кем я имею честь…
– О плутишка, – перебила его дама, тихонечко трепля его по щеке, – плутишка, ты ведь делаешь вид, будто не узнаёшь твоей верной Алины! Однако время дать покой этим добрым людям. Проводите меня, господин Тис!
Естественно, что при имени Алины Перегринус должен был подумать о своей старой нянюшке, и ему показалось, точно в голове у него завертелась ветряная мельница.
Когда незнакомка стала радушно и приветливо прощаться со всей семьёй, переплётчик от великого изумления и почтительного трепета мог только пробормотать что-то несвязное, дети же обошлись с ней, как с давнишней знакомой, а мать их сказала:
– Такой красивый и милый господин, как вы, господин Тис, вполне достоин такой прекрасной, доброй невесты, которая даже ночью помогает ему в его добрых делах. Поздравляю вас от всей души!