Потомокъ. На стороне мертвецов - стр. 33
«Да что со мной?» – торопливо пряча кулаки в карманы автоматонного плаща, испуганно подумал он.
– Бросьте, Фан Фаныч. Как их еще называть-то: дальние предки Чтимых Кровных Предков? – бросил через плечо ротмистр. – А вдруг они вовсе не предки? И даже не родичи?
– Родичи не родичи, а ведь встали… стервецы! – буркнул Мелков, и последнее слово звучало как ругательство, а не как обычное название восставших мертвецов. – Где это видано, чтоб какой-то лавочник мертвяков, будто Кровный Мораныч, поднимал?
– Раз уж Аркадий Валерьянович, прошу прощения, ваше высокоблагородие, но вы ведь ни разу не Кровный… ежели сами, без Моранычей, упокоили, так и мертвяки, видать, пожиже обычных оказались? – хмыкнул ротмистр. – Хотя сынок ваш вроде бы Кровный по матушке? – И острые, как два буравчика, глаза его уставились на Митю.
Вот теперь светская выучка понадобилась сполна. Не показать, что напрягся, не дрогнуть лицом…
– Жидкий мертвяк, ротмистр, особой опасности не представляет, – негромко, так что Богинскому пришлось податься вперед, чтоб услышать, обронил отец. – Ввиду высокой стадии разложения. А по матушке разве что посылать можно, а Кровным быть никак нельзя. Ты или Кровный, или нет. Впрочем, вы ведь это знаете, не так ли, Александр Иванович?
– Я и про древнейших богов раньше не знал, – буркнул ротмистр. – There are more things in heaven and earth, Horatio, Than are dreamt of in your philosophy[6].
– Просто зазнался народишко не по чину, – заключил Мелков. – Чугунку кладут, заводы строятся, вот и лезет сюда всякая шваль. Вон там Брянское акционерное общество литейные цеха заложило. – Мелков махнул в сторону труб. – А с той стороны конкуренты их, бельгийские заводы «Шодуар». Заводов еще и нет толком, а рабочие уже из-за бараков бунт учинили. Дескать, зимой там жить невозможно. И добро б их, бельгийские, рабочие! А то ведь наши, росские! – В голосе Мелкова дрожало тягостное недоумение.
– Неужто все так плохо? – пробормотал Митя.
– Та и доброго багато! – вдруг громыхнул казацкий старшина. – Пришлый рабочий народишко, звычайно ж, шебутной… Алеж ось мы з вами, панове, зараз на Фабрику въезжаем…
– Район такой, по фабрикам ткацким названо, еще при светлейшем князе Потемкине заложены: суконные, чулочные, иные прочие… У самого государя императора три мундира екатеринославского сукна! – поторопился влезть Мелков.
Митя разочарованно хмыкнул: окрест не оказалось ни лавок, торгующих тем самым сукном, ни иных интересностей. Облупленные домишки в один, самое большее два этажа перемежались глиняными домиками с огородами. По лысому пустырю бродили тощие козы.