Потомокъ. Фабрика мертвецов - стр. 4
В груди у мужчины словно что-то взорвалось, и перед глазами все померкло.
Вода вскипела и стихла.
– Чавк-чавк, ой-ой-ой, умирает дядя мой… – Замершие на обрывистом берегу детишки медленно, не отстраняя тесно сдвинутых голов, повернулись и заскользили прочь. Кружащее вокруг них лунное сияние на миг озарило степь и начало затухать, удаляясь.
Вода колыхнулась снова. Раз… другой… третий…
Человек брел к берегу, ступая медленно и размеренно, как автомат. Остановился у самой кромки воды. Стряхнул налипшие водоросли. Поднял руки – рывками, будто марионетка неопытного кукольника. Растопыренными ладонями пригладил волосы и зашагал прочь от реки, в ту же сторону, куда отправились и странные дети. Шаг его был размерен, как на променаде по бульвару, глаза смотрели прямо. Ярко-зеленая муха с негромким жужжанием сделала круг и уселась ему на глаз. Человек продолжал идти, все так же ровно глядя перед собой.
Глава 1
В гостях у бабушки
– Бабушка!
– Здравствуй, мальчик мой! – Княгиня протянула обе руки вскочившему ей навстречу юноше. – Как же тебе идет форма! – Надушенной рукой она коснулась обшлага его тужурки с эмблемой яхт-клуба. – И жилет отличный! Ах ты юный франт! – Она погрозила внуку пальцем и легким движением велела горничной их покинуть. Сама потянулась к пузатому чайнику и налила в широкую чашку пахнущий малиной и мятой чай. – Угощайся, душа моя. Моя Марьяна нынче новый сбор составила. Говорит, для меня, старухи, весьма полезный.
– Бабушка, если уж изволите кокетничать, делайте это сообразно возрасту: офицерам головы кружите, статских меж собой стравливайте… А то… «старуха»! – Юноша покачал головой. – «Цветы последние милей роскошных первенцев полей».
– Умеешь ты, Митенька, сказать приятное… старухе. – Княгиня по-девчоночьи хмыкнула, бросив на внука быстрый насмешливый взгляд. – Только Сашу Пушкина не цитируй. Осознание, что ветреный юноша, которого ты шлепала веером по рукам, теперь портрет в учебниках словесности, не позволяет чувствовать себя молодой.
– Я вовсе не из учебника… – смущенно пробормотал юноша. – Право же, когда я говорю, что вы моя бабушка, мне не верят!
Бабушка и впрямь смотрелась много моложе истинного возраста – в ее черных косах не было ни единого седого волоска, а темные южные очи не утратили блеска. Лишь известность ее в петербургском обществе не позволяла скрыть, что рождение старшей княгини Белозерской, в девичестве Орбелиани, из Кровных Потомков Квириа Справедливого, Предводителя Волков[1], приходится еще на прошлое столетие. Митя не стал уточнять, что не верят по иной причине: чтоб у сынка полицейского сыщика в бабушках – кровная княгиня Белозерская? Но он еще не обезумел признаваться бабушке в таком, и без того комплимент не удался.