Потерявшие солнце - стр. 4
«Так-то лучше, – думал Цыбин, пропуская его увлеченный рассказ мимо ушей, – а то ты у меня до квартиры не дойдешь – от сердца умрешь, а у дверей ты мне будешь нужен обязательно».
– Все. Пошли, – спокойно сказал он, щелчком выбивая сигарку из мундштука.
Солитянский послушно засеменил рядом, объясняя коренные ошибки в игре Герберта. Ветер, надрываясь, нес мокрые хлопья. На стоянке перед цирком одиноко стоял пустой «форд-скорпио», напротив тускло сияла вывеска гастронома. Никого.
На подходе к дому цепкий взгляд Цыбина выхватил одиноко курящего у ограды набережной мужчину в кожаной куртке-«косухе», с сумкой через плечо. Стоящий посреди ночи, под непрерывно падающим мокрым снегом человек ему сразу не понравился, но время не течет вспять. Он отчетливо понимал: другого такого случая не будет. Неожиданно заболела раненая нога. Он даже вздрогнул: так давно она его не беспокоила. Пройдя мимо мужчины, Цыбин осторожно оглянулся и… напоролся на его взгляд, устремленный им вслед. Иглой проткнула мозг мысль, что он где-то видел эти слегка раскосые глаза и тонкие губы, после чего Солитянский толкнул дверь парадной, и Цыбин запретил себе думать о чем-либо постороннем.
На лестнице ярко горел свет. На одном из верхних этажей, видно, было выбито окно, и утробный однотонный вой ветра заполнял все пространство. Дверь квартиры была обшарпанной, но крепкой, двустворчатой, из добротного старого дерева. Солитянский обернулся и как-то просительно посмотрел на Цыбина. Тот кивнул и мертво улыбнулся одним ртом. Мелодичный звонок прокатился по ночной лестнице. Две-три томительные минуты висела почти абсолютная тишина, даже стон ветра утих, затем по ту сторону брякнуло, зашуршало, и невыразительный голос без всякого интереса осведомился:
– Кто?
– Телохранитель Герберта, – еле слышно прошелестел Цыбину Солитянский, по его щеке ползла капля пота.
Цыбин приложил палец к губам, бесшумно переместился ему за спину и, присев на корточки, достал из-под плаща «смит-вессон», снабженный черной трубой глушителя.
– Это я, Иннокентий, – неестественно бодро заблеял Солитянский, – я за деньгами ходил. Полчаса как…
«Никогда бы не открыл на такой голос», – подумал Цыбин, но неизвестный бодигард был, видимо, другого мнения. Дверь скрипнула и подалась вовнутрь. В момент, когда проем почти полностью открылся, Цыбин из-под руки замершего, как соляной столб, Солитянского выстрелил загораживавшему коридор плечистому малому в горло. Металлический лязг затвора заглушил щелчок выстрела. Телохранитель всхрапнул, словно спящая лошадь, забулькал и медленно повалился навзничь.