Потерянные имена, чужие тени - стр. 7
Раду кивнул. Эти три неполных года войны если чему и научили людей, так это держать язык за зубами: кто да за кого. Сегодня твои соседи все за короля, а завтра, глядишь, повсюду герцогские флаги с желтым медведем мелькают, и один сосед твой между ними болтается, а второй бежит докладывать, кто еще там за короля был. Дюжина дней пройдет, и вот вновь лазоревые стяги с алыми крестами королевской династии, и снова кто-то там болтается меж ними. Делай вид, что ты пылинка последняя, что тебя нет, – и может быть, как-то переживешь кровавые эти волны. Ведь там какая разница, кто сидит на троне, все одно тебя-то будут обдирать да унижать.
А как ни крути, живым быть лучше: стерпи все, да и пройдет оно как-то.
Подобная философия была не чужда Раду, давно уже отвыкшего встречать новый день с какими-либо добрыми чувствами. Однако же счастливый случай, что свел его с господином медикусом вселял некую надежду, что далее жизнь может стать более устроенной. И менее опасной.
На следующий день, за час до полудня, когда обычные горожане давно уже на ногах, а знатные едва-едва открывают глаза, в дом господина медикуса, в условленное время постучал молодой человек в сопровождении девушки, закутанной в темную накидку.
Корнелий, который из своего кабинета слышал стук, покачал головой: сразу же за этим стали бить часы на площади мученицы Агаты. Нарочно ли Раду пришел так точно, или же это в его обычаях? Старик-слуга пришел доложить о гостях, и господин медикус велел отвести их в красную гостиную, и сам, выждав некоторое время и собравшись с мыслями, спустился туда же.
Красная гостиная была не очень удобной угловой комнатой, вытянутой в длину. Темно-багряные бумажные обои, бывшие некогда в моде, местами выцвели, дубовая мебель и массивные книжные шкафы изящества обстановке не добавляли. Хотя слуги поддерживали ее в чистоте, пользовались ею весьма редко: ни позабытых личных вещей, ни раскрытых книг, даже цветы, что стояли в вазе у окна, давно высохли.
Брат и сестра не присаживались. Девушка стояла у высокого, часто переплетенного окна, рассеянно всматриваясь в тихую улочку за ним. Раду скучал у книжного шкафа, изучая корешки стоявших там книг. Едва Корнелий зашел, девушка испуганно встрепенулась и, повернувшись, замерла. Раду сразу же прошел к ней и встал рядом.
– Доброе утро, мой мальчик, – радушно произнес Корнелий, и по лицу юноши пробежала тень.
Едва ли меж ними был десяток лет разницы, и его могло оскорбить такое снисходительное обращение, подумал Корнелий.
– Доброе утро, господин Тенда, – тщательно контролируя свой голос, ответил Раду. – Позвольте представить вам… Моя сестра, Тию.