Потерянная мечта - стр. 1
Шла медленно по аллее городского парка ростовая кукла. Медленно шагая, нервно потирая лапами голову. Шел дождь, который скатывался по шерсти белого медведя.
–Мишка. – Окликнула маленькая девочка куклу. – Что ты такая грустная?
– Все хорошо. – Ответил мужской голос, из под морды улыбающегося медведя.
– Дождь идет. Не грусти, мечта сбудется. – И сунула ему в лапу яблоко. Мужчина с грустью посмотрел на лапу, хотел ответить, но девочки и след простыл.
Леонид сел на лавочку и откинув голову медведя, взял яблоко. Съев его, огляделся по сторонам. Одел голову медведя, внутри терзало беспокойство и вопрос, что он натворил?
– Гражданин медведь, что Вы делаете тут в дождь? – Спросил подошедший патруль полиции.
– А вы это моему работодателю спросите, его не волнует дождь, снег, иди, работай.
– Ясно. Вы тут не засиживайтесь, дождь, холодно, уже не лето, осень. Честь имею. – И отдав честь, удалились.
Леня вспоминал прошлую жизнь и не знал, будет ли будущее. Жизнь шла размеренно, любимая рядом, работа идет своим чередом. Все было хорошо. Но… и слезы текли по щекам. Мужская глупость давила на горло. Пробежала черная кошка, надо было ее тапком, а нет, котенка жалко. Итог, другая женщина, не любимая рядом, родился ребенок, и лучший друг стал алкоголь. А любимая уехала и она счастлива, и уже без него. Как так? На этот вопрос тоже не было ответа.
Мужская глупость переросла в более страшное. Уже ничего не было так дорого, как мечта, которую он потерял и бродит теперь в костюме медведя, прячась от правосудия.
– Опять пьешь? – Проорала Зина. – Когда ты уже напьешься? – Толкая мужа в плечо.
– Хочешь? – Тихо спросил Леонид, протягивая ей стопку. Он знал, что первую стопку она разобьет, что и случилось. Он налил ей в другую стопку, приготовленную заранее. Края стопки были обработаны ядом, сильнодействующим ядом. Она выхватила стопку и залпом выпила. Продолжая орать на него. Он, молча стопку, взял из ее рук и не заметно спрятал в карман, налил, в другую ей.
– Что ж такой ты алкаш неугомонный, обещал горы золотые. Все сделаешь для меня, для нашей дочери и что? Ты все чаще пьешь, не видя ничего. Жизнь проходит.
– Ты права, жизнь проходит. – Уже прокричал он. – Я из-за тебя потерял мою мечту. Ты тоже не стала той одной любимой. Ты мне чужая, я не люблю тебя.
– Так уходи, иди вон, алкаш. – Указала ему на дверь. Он быстро вышел, прокричав ей.
– Хорошо, я уйду, коль ты так хочешь. – На ходу, надевая обувь, он услышал, как тело жены упало. Быстро выскочил из квартиры. По пути попалась соседка.
– Ленечка, что у вас там случилось?
– Зинка напилась, бьет посуду и выгнала меня.
– Куда ты пойдешь? Как же дочка Настенька?
– Пусть разбирается сама. – И быстро ушел.
И вот теперь он в костюме ростовой куклы бродит по дождливому парку, не находя выхода и ответа, что делать дальше. Время тянулось, а к боли добавилось отчаяние. Он же не такой, как так получилось? И в голову лез стих: Сорванный цветок должен быть подарен…А любимая женщина – счастлива, иначе и не стоило браться за то, что тебе не по силам. И вот он струсил, побоялся, разрушив свою жизнь и погубив, ту которую не любил. Он ненавидел себя и презирал.
На улице было ночами холодно, благо костюм медведя его согревал. Усевшись под мостом, где он уже третью ночь ночевал, заплакал.
– Мишка, ты чего плачешь? Мамку потерял? – Рядом сел пожилой мужчина. Леонид, посмотрев на него, тихо сказал.
– Я сам потерялся.
– В розыске?
– Возможно. – С тоской ответил мужчина. – Выпить хочешь? – Доставая из костюма бутылку водки. – Для согрева, на улице не жарко.
– Выпить это хорошо, но из горла не пью.
– Стопка подойдет? – Он достал, ту самую стопку, с которой отравил жену.
– Высший класс, наливай. Тебе бы к Артурчику, он тебе поможет, он в городе всем рулит.
– И где мне его найти? – Леонид налил водки и протянул мужчине.
– Возле башни с часами, есть ресторанчик, называется Любимая, он там по вечерам всегда. – И выпил напиток. Леонид пить не стал. Еще налил мужчине, и когда тот отключился, взял у него стопку и, сняв костюм, натянул его на мужчину и пошел прочь. По дороге стопку аккуратно разбил и сбросил в канализационную яму. На сердце было тяжело, но такова жизнь. Он не оправдывал себя, он уже боялся себя.