Потерянная душа. Том 2 - стр. 18
– Откровенный?
– Да, дружеский.
– Тэсанийцы очень хорошо разделяют разум и эмоции. Они умеют переводить эмоции в рациональное русло, тем самым исключая перегрузку нервной системы,– напомнил Марк то, что я, кажется, уже слышала от кого-то, а затем весело подмигнул и улыбнулся:– Они сами себе антидепрессанты.
– Ты как будто отделяешь себя от них,– принимая во внимание его юмор, заметила я.
– Я многогранен.
– Киэра сказала, что ты необычный,– констатировала я.
– Необычный?– заинтересовано выпрямился он.
– Да, человек на стыке разных культур и менталитетов. Ты еще не потерялся во вселенной?– иронично прищурилась я.
– Нет,– со всей серьезностью заявил Марк.– Я всегда помню, где мой дом.
– И я… помню,– вдруг сделалось очень тоскливо на душе. Я опустила глаза, подавляя жалость к самой себе, и с облегчением вздохнула, когда прибыл контейнер с блюдами:– О, наш сайбусовый официант!
– Сайбусовый официант?– засмеялся Марк и встал, чтобы поухаживать за мной.
– Да, работает на износ, без чаевых,– шутливо-трагичным тоном выговорила я, выныривая из глубин грустных воспоминаний.
– Не беспокойся, сейчас он вернется на кухню и встанет на подзарядку,– с шутливым сочувствием ответил Марк.
Оценив наш заказ, я аппетитно сглотнула и подвинула к себе самое соблазнительное блюдо, на мой взгляд.
– Итак, откровенность?– непринужденно продолжил Марк, приступая к обеду, и вдруг лукаво прищурился.– А тот разговор, который состоялся у нас в «Мао», к какому типу ты отнесешь?
– К откровенному, разумеется. Но без дружбы,– усмехнулась я, облизывая соус с овоща.
– Откровенные беседы ведут любовники, дружеские – друзья. Какой у нас сейчас разговор?– продолжая есть, поинтересовался Марк.
– Откровенно-дружеский,– не раздумывая, ответила я и на секунду замерла, осознав щекотливость ситуации.– Я имела в виду, мы разговариваем откровенно, ведь так?
Марк согласно кивнул, но как-то медленно, вкушая основную интригу своей уловки.
– Но мы и друзья? Ты ведь принял мое дружественное обращение и предложил его сам.
Он молчал и некоторое время внимательно рассматривал меня, а потом тихо сказал:
– Кира, нельзя об одном говорить, как землянка, а о другом – как тэсанийка. Ты либо здесь, либо там…
Его слова окончательно смутили, но я упорно делала вид, что не понимаю, о чем он толкует, сосредоточенно нарезая свой овощ на кусочки.
– Но я не стану тебя смущать,– наконец произнес он и беззвучно рассмеялся.
«Конечно, он прекрасно знает, что я не такая глупая или наивная, какой хочу показаться, и понимает, что догадываюсь о его осведомленности. Но чего он хочет добиться? Пошутить? Смутить? Или заявить о своих намерениях? Тогда уж воспользовался бы моментом и сказал все прямо. Ведь я бы не сочла это оскорблением».