Потапыч - стр. 57
Ну да и чёрт бы с ним, вопрос в том, что в Зиманде и корифействе сословия не только есть по факту, но и закреплены писаными законами и традициями. И например, подойти к матросу из мещан, но по факту – подлого сословия, я могу. И что-то потребовать, но никак не “расскажи-ка мне, любезный”. Опять же – чёрт знает, как в столице: там мещан культивируют, но даже там, судя по “городскому укладу под властью Корифея”, они – сословие “подлое”, защищаемое скорее как имущество, чем как имеющие какие-то права личности. В общем, видому Потапычу, можно, конечно, всё. Только это “всё” имеет свои последствия, от испорченной в глазах благородного сословия репутации (что считать ерундой и неважным может только идиот или тип, способный вращать на пинусе все сословия с Зимандой вместе) до каких-нибудь нехороших шевелений жрецов или служб корифея, на тему “видом-то не настоящий!” Может, и паранойя, но из-за нескольких историй от всяких матросов рисковать будущим или даже просто поиметь сложности и затруднения – никакого желания не имею.
В результате оставался, в качестве возможного собеседника и источника “бытовой”, а не книжной информации – только капитан. Тот самый, которого я замещаю в должности обитателя каюты, но предложил сам, так что претензии ко мне иметь не должен.
Решил я это и выбрался на палубу, на этот раз оглядывая окрестности интересующимся, а не мимолётным взглядом. И для начала обратил внимание на то, что данному временному периоду как-то не свойственны колесные двигатели на кораблях. А они были: не слишком большие, стилизованные скорее в “эстетику”, чем в необходимость, колёса шлёпали по реке. Паруса, впрочем, тоже были, но одна мачта, и парус свёрнут. Сам корабль – довольно чист, матросов и прочей палубной фауны, бродящей без дела, не наблюдалось. Впрочем, когда я выбегал смотреть на берег – тоже. На палубе народу было немало, но они эту самую палубу драили.
А в открытой, без окон надстройке на носу корабля гордо обвисала широкими полями кожаная шапка капитана. Данный аксессуар был более уместен, чем всякие фуражки, не говоря о многоуголках – поля не только прикрывали от солнца, но и защищали от влаги сверху, будучи достаточно обширными. Хотя не слишком нужный выпендрёж был свойственен и этой шапке: роскошные, бывшие некогда гордостью пары-тройки петухов перья торчали из-за ленты. Ну и учитывая, что надстройка была просто крышей на четырёх столбах над штурвалом, а оба раза капитана я видел там – как она, так и кожаный плащ более чем уместны. Ещё бы вспомнить, как этого типа в шляпе зовут, думал я, топая к пристройке. Обнаружив сидящего неподалёку от надстройки на полу (или палубе, чёрт этих водоплавающих с их странными названиями знает) паренька-юнгу. Видимо, капитан использует его как посыльного, а не только поставщика еды ценному пассажиру.