Потапыч - стр. 15

Так вот, судя по ощущениям, ко мне обратился этот громадный медведь. Не словами – какими-то мыслями, эмоциями, образами и ощущениями, чем-то таким. Можно было бы воспринять это за бред. Но, вообще-то, всё вокруг меня после того, как я поймал очередь – бред. Так что, в рамках всего, я принял решение, что это именно попытка наладить коммуникацию. Хотя прямо скажем, очень странная, понимаемая скорее интуитивно-эмоционально. Это обращение было досадливым, усталым, раздражённым, но при этом ощущалось как: “всё, прекращай!” При этом направленное именно на наше противостояние.

Вообще, судя по втянувшемуся в меня туману, я этом топтыгину нанёс какой-то ущерб. И получалось, что получив по наглой ряхе (в данном случае, конечно, требухе, ну да не суть) от непокорного завтрака он “сдал назад”. По уму – надо на этого деятеля продолжать давить, конечно, но… Я, блин, в таком положении, что делать этого не хочется. А хочется получить информацию, наладить контакт, хоть что-то узнать и понять, уложить в привычную картину Мира. Или создать новую, что, скорее всего, придётся делать. Но общение оказалось просто настоятельной потребностью, так что после этого обращения я замер, задумавшись… и, через секунду, оказался снаружи! Очень надеюсь, что мной эту здоровенную тушу стошнило, а не наоборот! Только я успел это подумать, как здоровенная зверюга, с хмурой и раздражённой мордой, меня сграбастала своими лапищами! И начала меня мять, плющить – не рвать когтями и не давить насмерть, а мять, как пластилин, досадливо порыкивая! То есть, я чувствовал, что это не атака, но ни хрена не понимал, что происходит. Надеюсь, сексуального подтекста это не несёт: я, конечно – не депутат какой, но морально не готов с огромной медвежатиной…

“Придурок!” – почувствовалось досадливое от медведя, не словами, но чертовски оскорбительно от зверюги, с эмоциональной наполненностью и прочим. – “Как же я задолбался… спать хочу…” – последовало от зверя следующая эмоция, обращённая даже не мне, а в пространство.

– Ну так и отвали от меня, перестань щупать, чтоб тебя! – пискнул я.

“О! То, что надо!” – радостно отэмоционировал зверь, перестав мацать мою голову, которая приняла нормальный вид для того чтобы высказаться, и продолжил мацать переплетение всякой хрени, которым было тело.

Я чуть в голос не заржал: видимо, зверюга добивалась от меня антропоморфной формы. Так и представился этот здоровенный, жуткий потапыч, укоризненно покачивающий головой и человеческим языком говорящий: “Михаил, будьте человеком, в конце-то концов!”