Посторожишь моего сторожа? - стр. 90
– Хватит! Возьми себя в руки! – резко сказала Жаннетт, считая, что ему это скорее поможет. – На тебе вся ответственность. Ты понимаешь? Возьми себя в руки!
– Что? Что ты говоришь?
– Я прошу тебя…
– Я что-то устал… можно мне сесть? Пожалуйста.
Жаннетт не приближалась, а он более всего хотел, чтобы сейчас его обняли и пожалели. Вместо жесткого тона – немного сочувствия и теплых прикосновений. Он боялся спросить о Марии, но вспомнил ее – и воспоминание было ужасно в своей насыщенности. Она бы не стояла в стороне, как Жаннетт.
Поломав что-то в себе, он встал и вернулся к постели матери, и, во власти странного чувства, сел на самый ее краешек.
– Мне лучше, спасибо. Можете не беспокоиться.
– Мне кажется, есть, о чем беспокоиться, – сказала Жаннетт. – Лизель попросила тебя посмотреть финансовые… ну, эти ваши книги.
– Что с ними? Этот тон, я его знаю… С ними что-то не то?
– Тебе позже нужно об этом позаботиться.
– Позже? Лучше сейчас. Я сейчас ничего не чувствую. Принесите их мне.
Ознакомившись с ними, он сказал:
– Не может быть такого! Чтобы все было настолько плохо… не может быть!
– Это из-за инфляции, – ответила Жаннетт. – Твоя мама не позаботилась о пересчете своих долгов. А сейчас уже поздно.
– Чепуха! – выпалил он. – У меня их нет, этих денег! Я не знаю, была ли у нас в семье раньше хотя бы часть их!
– Мне жаль, – сказала Жаннетт, показывая, что на нее он может не рассчитывать.
Он понял ее и замолчал.
– И все же я помогу с похоронами, – сказала она. – У меня есть опыт. Лизель хотела, чтобы все было образцово. К счастью, умерла она тихо, во сне, и ничего не чувствовала.
И, отстраненно улыбнувшись, она прикрыла за собой тяжелую дверь.
Умерла ли мать, умирали ли миллионы неизвестных людей, но военно-окружные экзамены не откладывались.
Утомленного, едва себя осознающего человека на четыре дня оставляли с тремя экзаменаторами, а те оценивали его работы по прикладной тактике, теории тактики, инженерной подготовке, вооружению, чтению карт и черчению, праву, истории, географии, математике, химии, физике и иностранному языку.
– Хорошо, что вы не забрасываете самообразование, – услышал он после сказанное со снисхождением. – Но вам нужно больше времени уделять истории права и французскому языку.
– Меня теперь разжалуют? – с отупевшим видом уточнил он.
– Нет, это замечание. Мы вас берем.
– Все равно повезло, – сказал ему сослуживец, уезжавший с неудачей обратно в часть. – На курсе всего-то сорок человек. Смотри, доковыляй хоть до второго курса, не срами нас тут.
Еще четыре года обучения, часы в библиотеках и архивах, частые аттестации – и ощущение бессмысленности времени. Штаб округа, маневры, кочевой образ жизни – из штаба в штаб; во второй год – свой гарнизон, а в третий – стажировка в штабе пехотной дивизии. Экзамены отсеивали обленившихся и уставших, отдельные комиссии – пьющих, необщительных и слабохарактерных. Итого на четвертом курсе осталось девять человек из сорока принятых тремя годами ранее.